Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

— Сколько примерно в полку было девушек?

Вначале двое: Шура Полева и я. Мы с ней окончили одну и ту же школу, там и подружились. Она была спе­циалистом по электрооборудованию, а я по радиообо­рудованию. У нее работы по специальности особенно не было, и она стала работать оружейницей. Потом пришла Мария Гринева — парашютоукладчица. Потом в полку стало 12 девушек.

—  Девушки вместе держались?

—  Да. Очень дружные были.

— На фронте мужской коллектив. Насколько тя­жело было женщинам на фронте?

— Жили мы очень дружно. Ребятки относились к нам по-братски, а мы за них очень переживали. Помню, в начале февраля 1945 года с аэродрома Модлинг под Варшавой полк вылетел на штурмовку немецких войск под городом Данциг. Погода была плохая, облачность низкая. Стало темнеть, а самолетов наших нет. Мы, техсостав, проглядели все глаза, а наших самолетов все нет. Начали жечь костры, пытаясь обозначить аэро­дром. И вот появились первые самолеты. Как же мы ра­довались! Но вернулись далеко не все. Потом выясни­лось, что некоторые самолеты сели на другие аэродро­мы уже в темноте, а некоторые на вынужденную. Слава богу, все живы остались.

Ребята-техники всегда старались помочь и по спе­циальности, и по хозяйству. Помню, стояли мы в одном месте, жили в землянке. Там болото было. Приходишь, в сапогах воды полно, ноги мокрые. Надо растопить печку в землянках. Ребятки подходят к нам, чтобы дров нарубить. Девчонки наши больше на меня надеялись, я как-то с ребятами больше дружила. Они ко мне очень хорошо относились, что ни попрошу — никогда ни в чем не отказывали. Если жили в землянке, то девочки отдельно, ребята отдельно.

— Как был организован быт техсостава?

— Организовано все было нормально, кормили хо­рошо. Только в то время не хотелось ни есть, ни пить. Когда мы в школе учились, нас приглашают на обед, а ничего есть не хочется. На улице стояла колонка, толь­ко водички попьешь, и все. И дизентерией мы там пе­реболели. А в полку было все нормально.

— Одеты вы были в юбки?

— Зимой ватные брюки и ватная куртка. А летом в комбинезоне для работы на аэродроме, а в остальное время юбка и гимнастерка. Девчонки у нас все счита­лись младшими авиаспециалистами, а я уже была средним. Я механик, а они были мастера и штабные работники. Поэтому питание у них было одно, у меня уже другое, как у механика. А у летчиков третье, как го­ворится. Иногда бывало так: сидим за столом, кушаем. Ребята из летного состава притащат что-нибудь вкус­ненькое: то один, то другой. А я стеснялась, стыдно бы­ло. Думаю: «Господи, чего они на меня обращают вни­мание?»

—   Вы пользовались успехом?

—  Было такое. Если был какой-нибудь праздник, они мне винцо предлагали. Если бы я своей любви предпочла какие-то близкие отношения с начальством, то у меня бы и ордена были, и что хотите...

—   Были у вас в полку такие?

—  У нас в полку таких не было. Вот когда мы ехали с Борей в эшелоне в Полоцк, после моей демобилиза­ции, с нами из других частей ехали девочки с ордена­ми. Они были не из авиачастей, а из наземных, а там ведь жили одним днем. Поэтому, конечно, и награды получали, кто заслуженно, а кто и нет. А в наш полк из дивизии радиоинженер приехал, тоже клинья ко мне подбивал. Я ему, конечно, хороший отпор дала. Он сказал: «Я тебе отомщу». Меня представили к ордену Красной Звезды, а прислали только медаль «За бое­вые заслуги». А мне не нужно никаких орденов. Я под­готовила больше 1000 боевых вылетов, и ни одного отказа радиосвязи по моей вине не было, и я этим горжусь. У меня есть медали «За боевые заслуги», «За взятие Кенигсберга», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией». Все, что у меня есть, то — мое. Мне и это не обязательно. Главное, что у меня была честь. Я им всем говорила, что вы мне все как братья, все одинаковые. Другие девочки у нас тоже бы­ли очень скромные. С командиром полка одна была, но это их дело.

— По беременности никто не уезжал?

— Нет. Вообще у нас очень скромные девчонки были.

—  Тяжело было Бориса Степановича из полета ждать?

—  Всех тяжело было ждать. Пришлют к нам в полк молодежь, уже через день кто-то из них погиб... Моло­дежь только из школы, еще не облетались. Был у нас один летчик, знаю, что его звали Мишей, а фамилию и не знала. Он говорит: «Ты мне только скажи, что после войны за меня замуж выйдешь, только пообещай, что выйдешь». Погиб... А вот Борис Степанович без моего ведома пошел к командиру полка...

—  Вроде вы были не против?