Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

— То есть вы хотите сказать, что Як-7Б, да еще с двигателем М- 105ПА, полностью превзошел «аэ­рокобру»?!

— Да. Смотри: когда «кобры» кинулись к нам, то я на полном газу прошел над ними (правда, с небольшим пикированием), отбил пару немцев, увязавшихся за «кобрами», развернулся боевым разворотом и занял свое место в боевом порядке над «илами», почти од­новременно (чуть-чуть позже) с «кобрами», которые пристроились к нашим «илам». А ведь «кобры» шли на «форсаже».

Понял, насколько по скорости и динамике «як» ока­зался сильнее?

Тут все решал двигатель. У «яка» маловысотный двигатель, отсюда и преимущество.

— А может, летчики на «кобрах» были неопыт­ные, не могли от своих самолетов взять все, что можно?

— Нет, летчики были вполне опытные, ведь только шанс вырваться появился, тут же им воспользовались. Опять же, поступили разумно, когда не стали мешаться у нас под ногами, а просто пристроились к «илам». Нет, летчики «кобр» были опытные (на мой взгляд, даже че­ресчур, раз так самонадеянно ввязались с «мессерами» в бой на малой высоте, да еще и в меньшинстве).

—  Но бензин в баках ваших Як-7Б уже был «сто-октановый»?

— Да, «аэрокобровский».

—  Что вы можете сказать о специализации пол­ков 11-й гиад? Известно, что 5-й гиап сбил намного больше, чем другие полки вашей дивизии. Значит ли это, что ему чаще ставились задачи другого плана? Или состав был опытнее?

—  И то, и то. 5-й гиап летал на Ла-5. Им задачи на «свободную охоту», на «расчистку воздуха» ставили на­много чаще, чем нам.

И летчики в 5-м гиап были самые опытные, «молод­няка» у них практически не было. Привилегированный был полк, пополнялся только летчиками с боевым опы­том. Было так: приходит пополнение, так вначале себе отбирал летчиков 5-й гиап, а потом, что оставалось — нам, в 106-й и 107-й.

—  Какого бы известного летчика вашего авиа­полка вы могли бы назвать своим учителем, про которого вы могли бы сказать, что он из вас сделал боевоголетчика?

—  Соколов Леня, мой комэск. Человек и летчик ис­ключительно высоких качеств.

Он был по национальности татарин и до войны был инструктором аэроклуба в Казани.

Умный, в бою решительный и дерзкий, но в обыч­ном общении спокойный, без всякой заносчивости. Очень хороший педагог. Из меня боевого летчика сде­лал именно он. И как командир, и в качестве примера для подражания.

—  Вообще интересно: как влияла личность ко­мандира полка, комэсков на характер подготовки, ведения боев и т. п.?

—  В плане боевой подготовки не сильно. План бое­вой подготовки, он для всех одинаковый, личность осо­бо не проявишь.

В бою — тут тоже все от поставленной задачи зави­сит. Тут главное мастерство командира в том, насколь­ко он умеет проявить инициативу в рамках поставлен­ной задачи, и не больше.

Наш Соколов умел, и именно в рамках задачи, пра­вильно расставить приоритеты.

Если надо «илы» прикрывать, то прикрывать так, чтобы ни одного не потерять. И именно прикрывать, а не гоняться за сбитыми.

—  У вас радиопозывные были в войну? Если бы­ли, то как часто менялись?

—  Позывные менялись часто, где-то раз в три меся­ца. Бывало, что в горячке боя новый позывной забыва­ли, поэтому в бою мы часто обращались друг к другу по именам: «Иван! Колька! Гриша! Мишка!» Я помню толь­ко свой первый позывной — «Вьюн». Я был маленький, но очень шустрый и в бою, и по жизни. Опять же, в бою с «мессерами» покрутиться не боялся. Хорошо крутил­ся. Я с этим позывным пролетал довольно долго, где-то полгода.

—  Ездили ли специально летчики на передовую?

—  Да, такое бывало. Отправляли молодых летчиков, группами по 4—5 человек, на дивизионный пункт наве­дения, чтобы посмотрели на местность, запомнили. Это облегчало ориентирование.

— Отправляли ли кого-то из летчиков временно в «наземные наводчики»?

— Нет. Авианаводчики были в специальной команде дивизионного подчинения, в полках таких команд не было. Мы, истребители, авианаводчиками пользова­лись не часто, вот «илы» — постоянно.