Я дрался в Афгане. Фронт без линии фронта

В начальный период, сразу после ввода советских войск в Афганистан, местное население встречало наши войска очень хорошо, дружелюбно относилось к военнослужащим, а если нам прибывало обеспечение в деревянных ящиках, то пустые деревянные ящики моментально расхватывались афганцами, просили они у нас и горюче-смазочные материалы, мы помогали им. Где-то до середины 1981 года была вполне здоровая обстановка, крупных конфликтов не было, а если кто-то из наших военнослужащих и погибал, то только по своей дурости — где-то несвоевременно разрядили оружие, или был случай: один солдат заснул в палатке, а другой в это время сдавал задним ходом на бэтээре и придавил его. А ближе к 1982 году активизировались спецслужбы главного противника — в Пакистане стали готовить моджахедов для действий против наших войск. Не скажу, что наши войска вели себя неправильно в отношениях с местными: была установка, и политработники требовали лояльного отношения к мирному населению, и крупных конфликтов, тем более с применением оружия, с местными не было. С 1982 года начались активные действия моджахедов, которые провоцировали наши войска на ведение огня, естественно, что ответный огонь был довольно мощным и от него страдало в том числе и мирное население. После этого начались и конфликты с мирным населением: оно стало опасаться встреч с нами, потому что моджахеды могли убить всю семью афганца, замеченного в сотрудничестве с нашими войсками. Конфликт постепенно разрастался.

Моя задача была той же, что и при работе в Союзе, — защита наших войск от преступных посягательств вражеских разведслужб. Я был прикомандирован к отряду, состоявшему из вертолетной группы и группы специального назначения. Отряд базировался в районе Кандагара, место базирования было тщательно замаскировано, но местные жители о нем, само собой, узнали, и мы периодически подвергались минометному обстрелу моджахедов. В условиях горной местности минометный огонь страшен, но мы быстро изучили график работы минометов моджахедов — в определенное время они совершали намаз, и мы знали, что, например, утром мы можем спокойно позавтракать до 9 часов, а после надо было укрываться в щелях, потому что мог начаться минометный обстрел. Мы пережидали в щелях около часа, если огня не было — то не было, а обычно около 9 часов утра начинался минометный обстрел, час-полтора — и он проходил, но так как они вели огонь не совсем прицельно и их огневая подготовка была очень слабой, то потерь в основном мы не несли. Но когда вертолетный отряд не уходил, а стоял на нашей площадке, то вертолеты получали повреждения, так мы потеряли две машины, они сгорели, а на отряд выделили новые.

Что я могу сказать о жизни? Жизнь, конечно, там была неустроенная — бытовые условия там почти отсутствовали, офицерский состав размещался в домиках контейнерного типа, жили по двое.

Нашей задачей было пресекать перемещения караванов из Пакистана на территорию Афганистана. Такие караваны обычно везли оружие, наркотики, деньги, вместе с сопровождавшими засылалась и агентура, в том числе и офицеры ЦРУ, инструкторы, и даже иногда корреспонденты западных СМИ, освещавшие «работу» моджахедов. Когда мы получали сигнал от наших разведчиков, взаимодействовавших с космонавтами (из космоса обычно фотографировался район в горной гряде, снимки передавались в Москву, которая, в свою очередь, присылала ориентировку нам, и караван, таким образом, выявлялся еще на подступах к Афганистану), то производили расчет дальнейшего маршрута движения подходящего каравана, уточняли его через агентуру, отправляли в обозначенный район вертолеты. И когда мы четко знали, что караван находится в каком-то конкретном ущелье либо только вышел из него, вертолетный отряд забирал нас из района дислокации и доставлял в точку, в которой должен был появиться караван. На месте вертолетчики огнем из бортового оружия прижимали противника к земле, не давая никому поднять голову. Обычно один вертолет осуществлял обстрел, а два других высаживали десант, после подавления очагов сопротивления мы разоружали оставшихся в живых моджахедов, и вскоре начиналась работа по исследованию того, что они доставляли. Обычно это было оружие, много наркотиков, которые мы порой прямо на месте выбрасывали в ущелье, не забирая с собой, остальные доставлявшиеся караваном материальные средства мы загружали в вертолеты. Пленных связывали, доставляли в расположение отряда и переправляли в Кандагар.

Если говорить о том, насколько мы были лояльны и милосердны, то скажу, что лишних необоснованных расстрелов мы не допускали, но если противник не выпускал из рук по нашей команде оружие, то приходилось расстреливать их на месте. Были среди нас и люди, которые давно там воевали, а два года для войны — это опыт солидный, они никого не жалели, и если мест в вертолете не хватало, то лишних людей убирали. Но еще раз подчерку, что все они были с оружием, это был реальный противник: или ты его, или он тебя.