Я другая

И, конечно, Элен поставила камеру своего мобильника на «запись». Очень простой прием: включить и положить в кармашек сумочки, чуть-чуть высунув. Главное — поставить сумочку так, чтобы был хороший ракурс.

— Я читаю твою работу по литературе. Лидии Ивановне было нехорошо.

— Сердце прихватило? — осведомилась Элен.

— Нет. Не в физическом смысле. Она просто сидела в учительской, молчала и вздыхала. Ей было больно, понимаешь? Больно. За тебя и за всех тебе подобных.

— Не надо меня обижать. Я уникальна, как и любой другой человек.

— Лена… — Инна Сергеевна была очень огорчена. — Я так надеялась, что хотя бы к старшим классам ты повзрослеешь. Я просто не понимаю, откуда это в тебе.

Она взяла двойной листочек, вырванный из тетради, и стала читать:

«Крейцерова соната, или Записки сумасшедшего».

Последовал выразительный взгляд в сторону Элен.

— А что? Название как название, — хмыкнула та.

Биологичка взглядом приказала замолчать и продолжила:

«Крейцерова соната» Л.Н. Толстого для своего времени была, бесспорно, значительным произведением, потому что автор поднял такие вопросы, о которых и подумать-то боялись.

В уста персонажа повести, Позднышева, Толстой вкладывает мысли, видимо, являющиеся его собственными:

1. Брак давно перестал быть христианским таинством. Теперь он совершается для того, чтобы иметь постоянного сексуального партнера, и для других утилитарных целей.

2. Сватовство — это нечто, напоминающее покупку скота.

3. Для привлечения женихов девушки используют оголенные плечи и грудь, а также обтянутые зады. А это вообще никуда не годится.

4. Секс — отвратительное занятие, нужное лишь для того, чтобы мужчины удовлетворяли похоть. О том, что женщина при этом тоже получает некоторое удовольствие, Позднышев почему-то не вспоминает.

5. Для борьбы со всеми этими безобразиями следует заняться воздержанием. В глобальном масштабе. Человечество достигнет высшей степени чистоты и вымрет, выполнив свою миссию.

В Позднышеве (а значит, и в авторе, если он отождествляет себя с этим персонажем) угадывается сексуально закомплексованный параноик, к тому же страдающий шовинизмом по отношению к женщинам. В молодости он получал удовольствие от секса, потом же додумался до того, что все это грязь и ничего больше. Этот специфический комплекс он мечтает распространить на все человечество. Правда, единственное серьезное доказательство противоестественности секса, которое он может привести, — это христианская мораль. А что делать тем, кто исповедует другую религию или не исповедует никакой? Таким образом, спор о том, греховен секс или нет, неизбежно ведет к спору о том, какая из религий истинна. А это ни к чему, кроме религиозных войн и инквизиции, сроду не приводило.

С другой стороны, нужно вспомнить, в какое время писалось это произведение. В те времена считалось, что секс возможен либо в браке, либо с проституткой. Третьего не дано. Контрацепции в те времена не изобрели, лечение венерических заболеваний было малоэффективным — все это не способствовало развитию свободных отношений. Плюс общественная мораль, согласно которой есть брак и есть грязь — ничего третьего.

Позднышев сравнивает сексоголика с наркоманом. Это глупое сравнение: наркоман гробит свое здоровье, а человек, который регулярно занимается сексом, как правило, здоров и счастлив (если, конечно, не страдает венерическими заболеваниями, но в наше время даже эта проблема решается с помощью медицины и средств контрацепции). Что касается чистоты и чести, то один-единственный полноценный оргазм заставляет забыть и о том, и о другом. Впрочем, судя по рассказу самого Позднышева, главный герой повести — примитивный любовник, неспособный доставить удовольствия женщине. Не зря жена изменяет ему с музыкантом!

Что касается актуальности «Крейцеровой сонаты» в наше время. В сексе, как и во всем другом, надо знать меру. И уж точно никому ничего не навязывать силой. Каждый сам решает, жить ли в браке или заниматься свободной любовью. Но коль хотите знать мое мнение: если бы каждый половозрелый человек на Земле ежедневно испытывал оргазм, мы жили бы в счастливом, прекрасном мире без войн и насилия. А грешно это или нет — узнаем на том свете, если таковой существует».

Пока Инна Сергеевна читала, Элен успела увидеть через окно, как к крыльцу гимназии подъезжает Виктор, который едет на обед, и забирает Оксану Федоровну домой — у нее как раз уроки кончились.

— И что вас не устраивает? — мрачно полюбопытствовала Элен, когда учительница замолчала.

— Леночка, я буду говорить с тобой как со взрослой девочкой, потому что ты взрослая девочка. Ты сама считала, сколько раз у тебя в сочинении встречается слово «секс»? Не «любовь», не «отношения» — а «секс»?

— Раз десять-двенадцать. Это имеет значение?

— Неужели любовь в твоем понимании — это только секс?