Я другая

— Я не очень верю в любовь, если честно. Знаете, это такая штука… эфемерная. Может, она и есть. Я лично знаю, по крайней мере, две пары, которым вместе очень хорошо и уже очень давно, — если это не любовь, то очень похоже. С сексом все проще. Есть удовольствие — значит, все было не зря. Не было — значит, не с тем человеком. Не смотрите на меня так, я сейчас не о себе говорю, а вообще. Вы же понимаете, о чем я, у вас тоже когда-то это было.

«Ах, как у тебя губки от боли сжались! — злорадно подумала Элен. — Соскучилась по мужикам за столько лет! Только замуж во второй раз никто не берет, а заводить хахаля воспитание не позволяет!»

— Елена, я надеюсь, ты понимаешь: то, о чем ты говоришь и пишешь, вот это самый зов плоти — это ложные порывы?

— То есть, по-вашему, когда двое запираются в комнате, доставляют друг другу удовольствие и расходятся, довольные друг другом, — это ложные порывы? Кому от этого плохо, если оба партнера здоровы и предохраняются? Я в этом сочинении просто высказала свои мысли. Я не хотела никого обидеть. Я просто другая. Не такая… как вы.

Инна Сергеевна сурово молчала. Потом сказала:

— Как хорошо, что твои мысли — это только ТВОИ мысли.

— А что, другие написали не то же самое?

— Нет. Ребята поняли, что «Крейцерова соната» — сложное и неоднозначное произведение. Вот послушай. — Инна Сергеевна вынула из стопки сочинений другой листок и начала зачитывать откуда-то с середины:

«Крейцерова соната» особенно актуальна в наше время, когда все нравственные нормы претерпевают существенные изменения. Конечно, главный герой, который говорит от имени автора, во многом утрирует. Конечно, предназначение человечества вовсе не в том, чтобы достигнуть вершин нравственности, отказаться от деторождения и погибнуть. Назначение человечества — в прогрессе, в движении вперед. Но разве развитие науки и техники — это повод отказаться от чести, достоинства? Мы давно забыли, что семья — это союз двух любящих людей, а не просто очередное средство сделать жизнь комфортной. Мы установили культ обнаженного тела, но при этом позабыли о душе…»

— И кто это пишет? — презрительно спросила Элен. — Краснов?

Она так и представила себе: ботаник Краснов, на лице которого еще не зажили следы от кулаков нетрезвой девчонки, сидит за столом в своей глупой футболке, заправленной в трусы, и с очень умным видом сочиняет. Он-то знает, как надо изгаляться, чтобы заслужить похвалу учителей!

— Нет. Света Патрикеева.

— Патрикеева?

— Да. Остальные ребята написали почти то же самое, но у Светы это получилось лучше всех. Это и понятно. Света не такая, как некоторые.

Элен завозилась на стуле. Ей стало так смешно, что в животе закололо.

— Это какая — не такая? — уточнила она.

— Ты хоть раз видела Свету с голым животом или в очень короткой юбке? А ведь у нее есть что выставить напоказ. А она не выставляет. Даже плечи не оголяет. Она очень скромная девочка.

Тут Элен не выдержала и согнулась от хохота. Она смеялась, вытирая слезы:

— Патрикеева — скромная? Не смешите, не смешите меня, сейчас лопну…

— Елена! — строго произнесла биологичка. — Успокойся!

Элен успокоилась, что стоило ей изрядного труда.

Классная руководительница сделала голос потише:

— Лена, ты думаешь, что мы, учителя, ничего не видим и не слышим? Мы прекрасно знаем, что вы уже взрослые, все понимаете… И Света все понимает. И понимает, что ей ничего этого не нужно. Она так решила. И молодец! Ты же со Светой гораздо больше общаешься, чем я, — ты хоть раз видела ее с мальчиком? Общаться она общается, но держит дистанцию. Ни с кем близко не дружит!

— Ну да, секс — не повод для дружбы, — брякнула Элен.

— Что ты сказала? Что? — закричала Инна Сергеевна. — Лена, ты меня разочаровываешь! Никогда не думала, что ты опустишься до клеветы!

— Клеветы? Клеветы, да? Вот, смотрите!

Элен переполняла злость. Она выхватила мобильник, быстро выбрала нужный видеоролик — тот самый, что был снят на вечеринке, — мотнула на середину и повернула телефон экраном к Инне Сергеевне.

Несколько секунд тишины.

— Выключи! Выключи немедленно эту мерзость! — закричала учительница.

Элен подчинилась. В конце концов, Инна Сергеевна уже увидела все, что нужно.

— Где ты это взяла? Нет, мне не интересно, где ты это взяла… Удали! Немедленно сотри это!

— Сотру.

— Сейчас же сотри! При мне!

Элен послушно стерла. Все равно это уже хранится дома в компьютере, а в телефоне как раз надо освободить немножко места.

— Ты можешь идти, — сухо, как в самом начале разговора, произнесла Инна Сергеевна, пытаясь сохранить хоть какое-то самообладание.

Я могу идти. У меня есть ноги.

А Инна Сергеевна молодец. Задержала ее на долгое время — теперь до встречи с Ильей осталось всего ничего. Можно пока в кафе посидеть, подкрепиться…

От чашечки кофе с пирожным ее оторвал мобильник.

— Элен? — мурлыкнул телефон голосом Оксаны.

— Привет, сеструха.

— У меня к тебе серьезный разговор, — сказала Оксана, еле сдерживая смех.

— Я уже поняла, что ОЧЕНЬ серьезный. Ну, и что там у тебя такое?