Я другая

Петр монотонным голосом с металлическим отзвуком стал читать по тетрадке фэнтезюку, про какой-то священный меч и короля, лишившегося власти из-за козней коварной колдуньи. Окружающие перестали понимать, о чем речь, еще на сороковой секунде, но толстяк, несмотря ни на что, мужественно продержался минут десять и оборвался, так и не добравшись до конца истории. (Судя по всему, до конца там было еще как до Луны на велосипеде.)

Серьезная девочка в очках забабахала отрывок своего рассказа про старика, который так боялся смерти, что заперся в собственной квартире, законопатил все щели (дабы смерть не пролезла) и не выходил. Правда, вскоре встала проблема: нечего кушать. Остаток рассказа был посвящен моральным терзаниям главного героя: и за едой надо сходить, и страшно — вдруг смерть под дверью дожидается? («Что ж, — снисходительно подумала Элен. — Неплохая адаптация рассказа Рэя Брэдбери. Только зачем-то старуху в старика переделала».)

Потом был выход долговязого мяукающего Никиты. Он уселся за стол, аккуратно расстелил перед собой листочек — и началось! Тихий шепот быстро перешел в громкое мяуканье, а затем — в вопли разъяренного кота. Оратор плакал и смеялся, шипел и выстреливал словами, его кидало из истерики в дикий восторг и обратно. Правда, понять смысл было невозможно, долетали лишь отдельные слова, совершенно не склеивавшиеся в цельную картину. Элен даже не поняла, стихи это или проза. Кажется, все-таки стихи.

Илья ничего не читал — сидел, подперев голову рукой, и мрачно смотрел в угол. Его спутница тоже помалкивала. Не комикс же читать?

Под конец выступил «гвоздь». Конечно же, господин Президент, в своей матросской беретке, заломленной на затылок! Улыбчивый, обаятельный, как никогда, и слегка смущенный всеобщим вниманием. Да, его приветствовали, как короля. Даже Илья перестал пялиться в сторону и как-то очень внимательно уставился на Пашу.

Звезда долго смущенно извинялась перед каждым стихотворением: мол, простите за то, что заставляю вас слушать свои графоманские опыты. Но после каждого четверостишия, которое прочитывал Паша, публика разражалась хохотом и аплодисментами. Хотя стишки и впрямь были так себе. Например:

В автобусе поп даму прижал.
— Ого-го! — воскликнула дама.
— Не ого-го, — строго он ей сказал, —
А ключ от святаго храма.

Импровизированный литературный вечер завершился сам собой — все потихоньку разбрелись по своим бунгало и продолжили веселье там.

А Элен вместе с Ильей отправились в долгую прогулку по базе. Бродили в темноте по дорожкам, сырым после дождя, выходили на пирс, несколько раз проходили мимо бунгало № 12, откуда доносились песни под гитару. Пьянствовала Правящая Партия, окруженная толпой подданных.

Элен поделилась с Ильей своей мыслью: дескать, Павел и Л.Д. — это Правящая Партия алкоголиков.

— А мы — оппозиция! — очень довольным голосом произнес Илья.

Как и его, Элен очень раздражали эти двое. Почему? Во-первых, она терпеть не могла всех, к кому подходило определение «душа компании». Во-вторых, она и сами компании не выносила, а Павел и Л.Д. как раз и принадлежали к тем людям, вокруг которых компания собирается сама собой. И главное, оба они были какими-то уж слишком… обыкновенными, особенно Павел, господин Президент! Элен успела узнать о нем все, что нужно: умеет найти общий язык с кем угодно, особенно с девчонками, не дурак выпить, улыбчивый, общительный, на гитаре играет, в армии отслужил — стандартный набор рубахи-парня. Настолько стандартный, насколько это вообще возможно. И — ни единого отклонения, ни единой оригинальной черточки. Весьма маловероятно, чтобы у него было какое-нибудь странное хобби, каких полно у Ильи. А смешные стишки писать — ума много не надо!

— Илюха, прости, мне нужно побыть одной, — сказала Элен.

— Мне тоже.

Она пожала ему руку. Так и расстались.

Оставшись в одиночестве, Элен расчехлила камеру. Она-то знала, что сейчас начнется самое интересное, если уже не началось.

В бунгало № 12 лучше не соваться, там всего лишь тупо пьянствуют и на гитарах бренчат. Но ведь не может быть, чтобы эта небольшая комнатка вместила всех приехавших!

Некоторые сейчас сами по себе, вне коллектива. Там, где они, и творится самое интересное.

Элен пробежала мимо всех домиков — свет нигде не горел. Тогда она обежала их с другой стороны, вдоль берега водохранилища, и в одном из окошек увидела свет.

Занавески были раздернуты. Те двое обнаженных, кто был внутри комнаты, и не думали, что за ними наблюдают.

Элен снимала издалека, спрятавшись за деревом, благо все происходящее было видно очень четко, пусть и без звука. Она видела белую, худенькую девичью спину, на которую спадали длинные рыжие волосы и которую чуть ниже лопаток обнимали темные руки парня, как видно, сидевшего на стуле. Девушка двигалась вверх-вниз. А Элен снимала.

А рыжая все двигалась. Это только в эротических фильмах позы постоянно меняются, а в реальности люди выбирают то, что больше нравится, и останавливаются на этом.