Я Еду Домой 3

   Тогда они здорово растерялись, не зная как поступить. Выглянувший в окно и осветивший соседа фонариком Володя сказал, что тот совершенно целый и чистый, и если его застрелить, то могут подумать невесть что. В конце концов, Володя и еще один мужик из соседнего дома сумели свалить и связать зомби, и уже в таком виде предъявить его подъехавшей ГБР, вызвав у тех тяжкое изумление. Потом разобрались, правда, а на будущее сказали, чтобы так не рисковали - нескольких свидетелей того, что убили зомби, вполне достаточно. Да и медицина подтвердит.

   Почти сразу за ней приехал Юрка, красный и вспотевший - наверняка гнал на своем велике как бешеный. Когда он вошел, Маша обернулась к нему и сказала:

   - Папа жив. Он уже в Европе и едет к нам.

   Сын как-то замер, потом совершенно неожиданно подбежал к ней и обнял так крепко, что дыхание перехватило. А затем она почувствовала, что он плачет. В первый раз за долгое-долгое время.

  

   18 июня, суббота, день. Мюйден, окрестности Амстердама.

  

   С самого утра я съездил на могилы Дрики и Сэма, попрощаться. Поехал на "унимоге", чтобы больше привыкнуть к машине, хотя разумней было бы на мотоцикле.

   Застрелив двух блуждающих поблизости зомби, просто постоял рядом с могилами. В последний раз я их навещаю. Скорее всего, никогда уже не доберусь до этих мест, так что больше так не постою, склонив голову. Все. Достал из подсумка два маленьких стаканчика, прихваченных с лодки, поставил в изголовьях. Налил в каждый водки, накрыл ломтем серого хлеба. Черным бы надо, да нет здесь черного. Постоял молча, а потом пошел в машину, чувствуя, что теперь расстался с ними навсегда. И от этого стало больно и плохо.

   В таком настроении и вернулся в Мюйден. Делать в этот день больше ничего не хотелось, какая-то апатия навалилась, подмяла. Хотелось где-то сидеть, никуда не торопясь, смотреть в окно и пить пиво. По пути встретил Вима, который легко согласился присоединиться ко мне, похоже, что делать ему было особо нечего.

   В надежде пообщаться с "Корне-радистом" предложил идти в бар на набережной, все равно дело к обеду, а он этим не манкирует. Вим не возражал, и вскоре мы сидели в еще почти пустом заведении, устроившись у окна, молча пили пиво и разглядывали лодки на воде. Выходной ощущался, суеты на улице было куда меньше, чем в любой будний день. Было ясно, тепло, по воде метались солнечные зайчики, перескакивая по мелкой ряби, дома, выстроившиеся вдоль набережных, отражались в воде. На торчащей из воды низкой деревянной свае сидела, сложив крылья, жирная серая утка. Мелодично пробили полдень куранты на старом здании ратуши. На противоположной стороне канала работал цветочный рынок, и покупателей хватало.

   - Надо купить тюльпанов, побольше, - сказал я, глядя на торговую суету. - Жена любит цветы, так что найдем, как посадить. И куда.

   - У меня жена тоже любила, - как-то странно сказал Вим. - Мы жили во Влаардингене, это возле Роттердама.

   - Что с ними? - спросил я, успев подумать, что лучше было не спрашивать, потому что уже знал ответ, но все же спросив.

   - Они в первый день погибли, - как-то сухо и внешне спокойно сказал Вим. - Еще даже сама Катастрофа не началась по-настоящему. Очаг заражения был где-то у соседей. Кто-то из них укусил жену, она вернулась домой и заперлась с детьми. Собиралась идти к врачу, мы даже поговорили по телефону. Тогда еще никто ничего не знал. Я теперь поэтому и не люблю выходные, мне некуда податься и нечего делать.

   Я не спрашивал, что было дальше, а он и не продолжал, просто пил пиво и смотрел в окно. Наступила неловкая тишина. Я вообще не знаю, о чем принято говорить в подобных случаях.

   - Твои ведь целы? - спросил он.

   - Должны быть целы, - кивнул я. - Я успел их предупредить, что дело плохо, и они заперлись в доме.

   - А сейчас?

   - Не знаю. Знаешь Корне, который радист?

   - Конечно, - кивнул он. - Он что-то выяснил?

   - Похоже на то, сегодня должна быть ясность.

   - Ты поэтому сюда и шел?

   - Точно, - подтвердил я.

   Ушел он не потому что дела, он бы раньше о них сказал, а потому что не хотел встречаться с Корне, очень для него тема нашего разговора мучительна. Поэтому он пожал мне руку и пошел куда-то по набережной, пока не скрылся за углом. Я проводил его взглядом, а потом, обернувшись к женщине за баром, попросил еще кружку пива.

   Корне появился без предупреждения и даже раньше, чем обычно. С красными глазами, явно не спавший, он подсел к нам за столик и, перехватив мой взгляд, сказал:

   - На кролика похож? - и усмехнувшись, пояснил: - Не спал сегодня, много позывных собрал.

   - В смысле? - не понял я.

   - Составляю карту существующих человеческих анклавов. Каждый такой позывной - почти наверняка анклав. Связываюсь, выясняю численность населения, координаты - и на карту. Ночью помех меньше, а людей в эфире больше. Думаю, что пригодится, я это на добровольных началах делаю.

   - Понятно, - хмыкнул я. - А по моим делам что?