Я! Еду! Домой!

Я диктовал ей еще минут десять, затем попросил к телефону Володю и повторил ему то же самое, слово в слово. Говорил про то, что не следует афишировать свое присутствие в доме. Что не выходить без нужды на улицу, но если кто-то вышел, то кто-то должен быть у дверей с ружьем, чтобы прикрыть в случае чего. Рассказал про задернутые навсегда шторы, про то, что в бассейне надо закрасить стекла, чтобы с улицы невозможно было заглянуть внутрь. Иначе кто угодно сможет разбить стекло и войти — у нас нет там решетки, а главная защита — стальная дверь между бассейном и домом. И тогда находящихся внутри отрежет от главного запаса воды. Потребовал отключить подогрев воды, слить из бассейна нынешнюю, с химикатами, и налить просто свежей и холодной, отключив подогрев, чтобы не зацвела. А затем накрыть полиэтиленом, чтобы не испарялась зря. Шестьдесят пять кубометров воды можно там хранить. Море! А мыться пока можно и в ванных, и под душем, пока вода есть. В общем, готовиться надо к самому плохому. Будет лучше — ну и замечательно, зато если все так и будет, то ты себя не раз по голове погладишь за предусмотрительность.

Заставил его подтвердить, что он умеет управляться с пистолетом. Про дробовики я и так знаю, он вместе с нами из них стрелял. В общем, наставил задач выше башки, но он все воспринял правильно — почувствовал, что дело пахнет керосином.

22 марта, четверг, утро, г. Москва.

Пока Володя говорил с Андреем по телефону. Маша впервые всерьез задумалась о происходящем. Она вообще часто ловила себя на том, что мир за пределами семьи стала воспринимать как нечто не слишком важное. Особенно после рождения Сашки, смешного, упрямого и шебутного. Она была так спокойно счастлива в семье, что ей просто не хотелось думать о чем-то еще. Расстраивала командировка мужа, но она была у него в Юме, видела, как идут дела, и точно знала, что он скоро приедет. Наладится дело, и приедет. Он всегда приезжает домой, к ним.

Они были женаты уже двенадцать лет, муж любил ее до сих пор как в первый день, детей обожал, они в нем души не чаяли, материальное благополучие, пусть и не слишком уж гигантское, но тоже наступило, так что еще желать? Она по-прежнему была красива, да и что может испортить в тридцать два года женщину, следящую за собой? Она только вступала в пору настоящего женского расцвета, и прекрасно это осознавала. Оборачивающиеся мужчины, да и женщины тоже, невероятная услужливость всех встречных и поперечных подтверждали — она прекрасна, и никто не ставит это под сомнение.

И вдруг посреди всей этой идиллии появилось, быстро расползаясь во все стороны, черное пятно грядущей беды. Она только сейчас сообразила, какой, собственно говоря, ужас сейчас творится в Москве. Представить вставшего мертвеца она не могла — в голове все время формировался кривоватый образ из какого-то фильма о мутантах-полурыбах, скользких, зеленых и с искусственными картонными мордами. Она видела этот фильм давным-давно, еще в детстве, на заре «видео-эры».

Она спустилась в цокольный этаж, открыла дверь в подвал и снова чуть испугалась. Темнота стала пугать. Никогда раньше она не боялась темных углов в своем доме, а вот теперь появился мандраж. Спустилась вниз, зашла в гардеробную, направившись прямо к сейфу. Снова нашарила ключи, открыла тихо скрипнувшую увесистую дверь. Ухватила оба ружья, выложила их на полку рядом. Оглянулась, достала из другого шкафа спортивную сумку, с которой ходила играть в теннис, и начала наваливать в нее коробки с патронами. Заодно нашла два подвесных патронташа из серого пластика, которые тоже бросила следом. Володя разберется. Свалив на сумку сверху оба ружья. она с трудом потащила все к лестнице наверх, удивившись такой тяжести.

Дети пока еще спали, Юрка так вообще способен проспать до середины дня, если его не разбудить. Спала и Настя в гостевой — она вообще в последнее время, к концу беременности, спать стала много. А вот коты не спали, а тремя пушистыми кучами валялись на полу кухни, выжидательно глядя на нее большими янтарными глазами. Правильно, пора. Положив ружья на барную стойку, а сумку затолкав под нее, она открыла шкаф, вытащила оттуда мешок сухого "Роял Канина", насыпала в миски. Коты заурчали, и толкаясь толстыми пушистыми боками, ломанулись к завтраку.

— Вот вам жизнь… — пробормотала она. глядя на них. — Не жизнь, а чистый рай.

Затем отметила, что надо поручить Володе купить как можно больше кошачьего корма. Как можно больше, потому что аппетит у всех трех зверей был богатырский, а отказывать им она не привыкла.

Она прислушалась к тому, как брат говорил по телефону, и вышла в столовую. Занавески. Андрей сказал про занавески. А как не хочется их задергивать! Первое солнечное утро за эту весну, снег стаивает на глазах. Как же не хочется лишать дом этих первых лучей настоящего, уже пригревающего солнца!

"Потом!" — решила она.

Действительно, какая скрытность, если сегодня они будут таскать дрова? Любой увидит с улицы, что все дома. А вот потом…