Я ее забираю (СИ)

— Скажи ещё, — хрипло, чувствуя накатывающую на неё дрожь и понимая, что эта дрожь у нас одна на двоих. Она металась подо мной, извивалась, царапалась, покусывала губы. Её чёрные волосы липли ко лбу, на коже появилась испарина и от этого она казалась ещё прекрасней. Страстная, откровенная… моя.

— Люблю тебя, моя дрянная девчонка, — ухватил за волосы, чуть приподняв голову. Процедил в самые губы, чувствуя её дыхание на своих. Её бёдра навстречу, мой толчок в неё. — Люблю…

Она оплела меня руками и ногами, прижимаясь так тесно, что стало не разобрать где она, а где я сам. Откинула голову на мою руку. Задрожала сильнее, сокращаясь вокруг меня, тесно обхватывая меня собой. Влажный шёлк её волос, запах секса, страсти и её духов…

— Люблю, — рык с последним резким проникновением перед тем, как, едва соображая, кончить на её впалый живот. Смотрел на неё, потную, распластанную по постели, растрёпанную, а внутри, вместе с диким стуком крови, билось самое простое из всего возможного: люблю.

— Люблю, — словно эхом собственного существа, упираясь в неё мокрым лбом. Губами по шее, собирая влагу, облизывая её, как самую желанную, самую сладкую на свете конфету. Потому что для меня она и стала самой желанной и самой сладкой. Моей личной конфетой. Нет… Призом, что подарила мне сука-жизнь. Моим трофеем и моим наказанием. Моей итальянской девчонкой: невыносимой, строптивой и откровенной в каждом слове. Моим настоящим, моим всем.

— И я, — откликнулась она глухо. Сглотнула и провела ладонью по спине, по позвоночнику. Поднялась выше и ласково погладила по волосам, прижимая меня к себе, к своему сердцу и прижимаясь ко мне сама. — И я… Tu sei il mio amore, Max… il mio amore (Ты моя любовь, Макс… Моя любовь — пер. с итал.)

30

Марика

Ещё до конца не проснувшись, я почувствовала тяжесть лежащей у меня на талии руки Макса, тепло его большого тела. Накрыла руку своей. Захотелось вновь провалиться в глубокий, лишённый всяких сновидений сон и снова проснуться вот так, рядом с ним. Из казино мы уехали рано утром, когда первые рассветные лучи ещё только-только, крадучись, проникали сквозь ночную темень. Сквозь тёмно-серую дымку я рассматривала Макса в тот момент, когда он, стоя перед машиной, открыл для меня дверцу со стороны пассажира. Утро казалось нереальным. Перед тем, как сесть в машину, он притянул меня к себе и, не говоря ни слова, жадно поцеловал. В окружающей нас тишине звук этого поцелуя казался особенно громким, вульгарным, и мне это нравилось. Сунув руки в задние карманы его джинсов, я прижималась ближе, до тех пор, пока он буквально не втолкнул меня в машину. Захлопнул дверцу с такой силой, что я вздрогнула и в следующий миг уселся за руль. Не пристёгиваясь, вдавил в пол педаль газа.

— Ты ненормальный, — глядя, как, стоило нам выехать на дорогу, стрелка спидометра в считанные секунды перевалила за отметку в сто километров в час, констатировала я.

— Благодаря тебе, — ладонь его опустилась на мою коленку, пальцы сжались.

Дорога была пустой, и я, чуть опустив стекло, позволила ветру играть с волосами. Небо на горизонте светлело, а я… я ни о чём не думала. Разве только о том, как сильно хочу, чтобы эти пальцы касались меня. Везде. Снова. И как сильно сама хочу касаться его.

Осторожно присев в постели, я посмотрела на спящего Макса. Бедро моё соприкасалось с его животом, и в этом было что-то волнующее и настолько откровенное, что перехватывало дыхание. Из-под сползшего одеяла выглядывал обхватывающий плечо узор татуировки. Приподняв руку, я хотела коснуться её, провести пальцами по завиткам, но короткий выдох Макса заставил меня остановиться. Перевела взгляд на его лицо. Спит… Не сдержавшись, всё же дотронулась до узора. Кожа под пальцами была тёплой. Такой тёплой, что я склонилась и коснулась плеча губами. Прикрыла глаза. Просидела так несколько секунд думая о том, что случилось ночью, о том, что сейчас могла бы болтаться в самолёте, уносящем меня в Италию, и ужасалась нелепости этих мыслей. Какая же я всё-таки дура…

Вздохнув, я заставила себя поднять голову, но встать сил всё равно не было. Дотронулась до лица Макса кончиками пальцев, провела по его скуле и тихонько пощекотала под подбородком. Заметила, как он нахмурился во сне и пощекотала снова, и тут же пальцы его сталью сомкнулись на моём запястье. Только-только он казался таким спокойным, умиротворённым, а теперь…

— Доброе утро, — голос его был чуть сиплым со сна. Перевернувшись на спину, он потянул меня на себя, но я упёрлась в матрас второй ладонью. Знала, что нам нужно поговорить, и понимала, что, стоит его губам оказаться на моих, всё в очередной раз полетит к чёрту. Его властная самоуверенность, его взгляд… Боже…

— Я тебя ещё не простила, — выдохнула, глядя ему в глаза.

Вторая его ладонь опустилась на моё бедро. Проведя от коленки до поясницы, он снова потянул меня на себя, и на сей раз я, не удержавшись, повалилась на него.

— Ты мне ночью в любви признавалась, забыла? — пальцы оказались у меня в волосах.

— И что? — я чуть приподнялась.