Я ее забираю (СИ)

— Это значит… М-м-м… — Он приподнял бровь, прижался ко мне, заставляя втиснуться в стол. В кухне всё ещё пахло кофе, бумажный пакет так и лежал на столе. Макс прижался плотнее, и я отклонилась. Зацепила рукой чашку, и та, звякнув, покатилась.

— Так что? — щурясь, с нажимом.

— Что ты самый лучший на свете мужчина, — обхватила его лицо и выдохнула в губы. Мой самый-самый лучший мужчина.

— Почему-то я тебе не верю, — он подхватил мою нижнюю губу. Ладонь его опустилась на затылок, и я почувствовала, как пальцы сжимаются в волосах.

— Твоё право, — выдохнула, отвечая на поцелуй. — Выучишь итальянский и узнаешь.

Недолго думая, он подхватил меня и посадил на край стола. Оставшиеся чашки, звякая, посыпались на пол, но мне было уже не до этого. Выгибаясь, я подставляла шею желанным губам, чувствовала прикосновения пальцев к бёдрам, к коленям, и понимала, что схожу с ума. Снова схожу с ума.

— Мой Макс… как же я люблю тебя. Только тебя. — прошептала горячо, запуская пальцы в его волосы, обхватывая его ногами и прижимая к себе. Люблю…

— Дрянная девчонка, — он мягко укусил меня в шею. — Но я тебя тоже люблю.

Эпилог

Макс

— И долго ты будешь примеряться?! — не выдержав, рыкнул я. — Бей!

Марика недовольно поджала губы, глаза её блеснули гневной синевой. Я стиснул зубы. Уже миллион раз пожалел, что сдался и пообещал научить её драться. И в то же время знал, что пообещал бы снова. Пообещал бы, чёрт её возьми, потому что уговаривать она умела. Касалась меня, шепча какие-то бредни на проклятом итальянском, выдыхала, покрывая короткими поцелуями шею и… и башню у меня срывало напрочь.

— Бей, мать твою! — гаркнул я, глядя на неё, одетую в облегающее тело спортивную майку и короткие свободные шорты. Бесконечные ноги, бронзовая кожа… — Блядь! — зашипел я, почувствовав весомый удар в плечо. Стиснул зубы и, грязно матерясь, отвернулся.

— Ты же сам сказал бить! — возмутилась она.

И что мне было ей ответить? Снова повернувшись к ней, окинул взглядом и почувствовал, что это край. Собранные в высокий хвост волосы растрепались, губы так и манили прижаться к ним, лоб и шея были чуть влажными от испарины. Ещё раз чертыхнувшись я, недолго думая, в пару шагов преодолел разделяющее нас расстояние, сгрёб её и крепко прижал к себе. Почувствовал, как она упирается мне в грудь ладонями и вдавил в себя ещё теснее. Бёдра наши соприкасались, и желание, без того сильное, начисто снесло голову. Смотреть на неё, разгорячённую тренировкой, скачущую передо мной в этих дурацких, едва прикрывающих её хорошенькую задницу шортиках дольше нескольких минут, было выше моих сил.

— Ты обещал, — выдохнула она, почувствовав моё возбуждение. Грудь её тяжело вздымалась, ладони, лежащие на моей груди, были тёплыми. — Обещал научить…

— Не в этот раз, — обхватил её затылок и, склонившись, жадно накрыл рот.

Она ответила не задумываясь. Застонала, запустила пальцы в мои волосы и приоткрыла губы. Языки наши столкнулись жарко и влажно. Она не уступала мне, будто бы даже сейчас продолжала своеобразную схватку. Не знаю, было ли в моей жизни что-либо вкуснее её губ, её поцелуев. Они дурманили, как хороший крепкий коньяк, били по мозгам осознанием — только так и никак иначе. Так хотеть женщину… Это было сильнее меня. Моё желание владеть ею, моё желание касаться её и быть с ней. Вдыхать её и просто, чёрт подери, любить. Губами, руками, всем своим примитивным нутром.

— Хочу тебя, — жарко выдохнула Марика, прикусив мою губу. Запустила ладошку под мою майку, прошлась ноготками по животу и протяжно застонала. Пальцы её скользнули под резинку моих шортов. Не выдержав, я перехватил её руку. Она попыталась высвободить её, но я сжал ещё крепче. Смотрел на её язык, мелькнувший меж приоткрытых пухлых губ, и понимал, что всё. Никаких больше тренировок. По крайней мере, сегодня. Иначе…

— Хочу, — повторила она настойчивее и положила вторую ладонь на мой напряжённый пах. Последнее здравое во мне, что ещё оставалось, рассыпалось пеплом. Я чувствовал под ладонью изгиб её спины, бархат кожи, шарил по её заднице, дурея с каждой секундой всё сильнее и сильнее.

— Ты когда-нибудь занимался сексом на ринге? — между отрывистых поцелуев жарким сиплым шёпотом спросила она.

— Обычно на ринге я занимаюсь другими вещами, — стягивая с её ягодиц шорты ответил я севшим голосом.

Толкнул её к канатам, и она, качнувшись, повисла на них. Голые ягодицы мелькнули передо мной, короткие шорты сползли до лодыжек. Схватившись за верхний канат, Марика развернулась, и взгляды наши встретились. Губы её были приоткрыты, хвост растрепался, майка задралась. В темноте её зрачков пылала первобытная страсть, откровенная во всей своей простоте. Она хотела того же, чего хотел я, хотела с той же прямотой, что и я.

Шаг, и мы снова оказались вплотную друг к другу. Канаты натянулись под тяжестью наших тел, зал закружился и поплыл, оставляя нас единственной константой вне времени и пространства.

— Это безумие, — прошептала Марика, касаясь моего лица. — Но мне нравится… Нравится быть безумной с тобой, — её губы на моих, пальцы в моих волосах.