Я – эфор

– Наша медицина лучше земной. Физические недостатки исправляют в детстве. Но суть не в них. На Земле есть государство, где служат все, независимо от здоровья. Это Израиль. Если новобранец не может обращаться оружием, ему найдут должность в штабе или во вспомогательных частях. Служат дети руководителей и миллионеров. Попробуешь уклониться – сядешь в тюрьму. Причем срока давности нет. Скажем, скроется израильтянин за границей, проживет там десятки лет. Но вернется в страну – и сядет. И чем дольше скрывался, тем больший срок. Сурово? А как выжить во враждебном окружении? Федерация не Израиль, но враги у нее есть. Это разумные существа, населяющие Вселенную. Некоторые похожи на людей, другие – нет. Мы никогда не нападали на них, это они проникали в нашу систему и несли смерть. Бывало, мы терпели поражения в боях. Но быстро оправлялись и разбивали врагов. У нас всегда был резерв. Мы строили новые корабли и находили к ним экипажи. На каждой планете есть армия. В мирное время – небольшая. Но, случись война, оружие берут все.

– Ты служил?

– В космическом флоте.

– Офицер?

– Урхай. По-земному – капитан третьего ранга. Начинал эрчи, то есть лейтенантом. Это звание эфор получает спустя пять лет обучения. Потом практика на кораблях – шесть месяцев в году, и так до выпуска. Не все будущие эфоры служат на кораблях. Часть направляется в территориальные войска. Но служат все – даже будущие ученые и творческие работники. В случае войны их призовут в армию или во флот. Так было в вашей истории в Отечественную войну. Но тогда ученых и творческих работников использовали нерационально. Сформировали ополчение, дали винтовки и направили на фронт. Многие погибли. Эфоры не бьются на передовой – это глупо. Они планируют операции и руководят войсками.

– Но ты сражался.

– Это был оправданный риск. Я все рассчитал. Кварги клюнули на приманку и слетелись к Скале. Там мы уничтожили многих. Уцелевшим не хватило бы сил захватить Лио.

– Ты стрелял в них?

– Да.

– Это было необходимо?

– Я выиграл время. Подоспел десант. К сожалению, поздно. Остальные защитники погибли. Курсанты, преподаватели… Они вызвались добровольцами. Я помню их, как живых. Всех.

– У тебя слеза на щеке.

– Все, уже стер. Больше не буду. Шухья плачут только от радости. А я – шухья.

– А мы с Алей?

– Тоже. Мы семья. Когда меня отзовут, полетим на Лио. Я покажу вам Скалу. Встану там и назову их имена. Так принято у шухья. Чем чаще вспоминают погибших, тем лучшим будет Перерождение.

– Я схожу в церковь и поставлю за них свечку.

– Они не христиане.

– Молиться можно за всех. Ваш мир далеко от Земли, но и там живут люди. Если Бог создал нас по своему образу и подобию, то и вас тоже. Мы все его дети. Ведь так?

– Наверное…

19

Двое мужчин в строгих костюмах сидели друг против друга и, повернув головы, улыбались в объективы. Стрекотали затворы камер, лихорадочно били вспышки.

– Рад приветствовать вас, Сергей Николаевич! – сказал президент Беларуси и, привстав с кресла, протянул руку. Президент России ее пожал. Оба застыли, давая возможность запечатлеть момент. – Ваш приезд на саммит ОДКБ[32] в Минск свидетельствует о крепкой дружбе, которая связывает наши народы и нас с вами лично. Нет сомнений, что встреча в Минске придаст новый импульс нашим отношениям.

– Разделяю вашу точку зрения, Алексей Степанович, – поддержал президент России. – Мы плодотворно сотрудничаем по многим направлениям. Но сфер совместного приложения сил гораздо больше.

Произнеся еще пару дежурных фраз, президенты глянули на пресс-секретарей, и те попросили журналистов из зала. Следом ушли и другие официальные лица. Президенты остались вдвоем. С их лиц исчезли улыбки. Теперь каждый смотрел на своего визави с настороженностью во взоре. Протокол кончился, начинались переговоры. Вопросы, которые следовало обсудить, сложные, плюс непростые личные отношения. Это публику президенты заверяли о взаимной дружбе. На деле они не любили друг друга – причем сильно.

Исток этой нелюбви, как ни странно, крылся в их сходстве. Внешне они выглядели разными. Высокий, неуклюжий, напоминавший вставшего на задние лапы медведя, президент Беларуси и маленький, подвижный – России. Но если продолжить сравнения, россиянин походил на барса. На первый взгляд милого, но крайне опасного зверя, которого невозможно приручить. В любой момент барс может выпустить когти или вцепиться клыками. В чем смогли убедиться многие политики, обманутые обликом российского президента.

Разнились президенты и поведением. Белорус выглядел простовато – ну, так в деревне рос. Говорил резко, не стеснялся в выражениях, не любил политесов и экивоков. Россиянин – ровно наоборот. Вежливый до приторности, никогда не повышающий голоса уроженец столицы он начинал дипломатом. В 90-е его заметили и пригласили во власть. Сначала – помощником президента, затем – членом правительства. Со временем «барс» возглавил его. А потом как-то тихо пробился на президентский пост. И с тех не выпускал власть из рук.