Я - Эль Диего

А ведь они внушали всем миру, что только Бразилия умеет играть в красивый футбол. Мы же своей игрой доказали, что это не так, что мы тоже можем показывать «jogo bonito». Для бразильцев все всегда «tudo bem», «все хорошо», а для нас наоборот: если что-то не ладится, значит все — дерьмо. Мы разочаровали людей, и они отвернулись от нас, в чем я не вижу ничего удивительного или плохого. Эй, мне нравится национальный характер бразильцев, но в футболе я хочу их победить, победить любой ценой или умереть. Это соперник всей моей жизни, Мой Соперник с большой буквы.

На поле они настоящие черти, потому что никогда не изменяют своим принципам. Даже несмотря на то, что к тому времени уже целых 20 лет ничего не выигрывали. А ведь в 1994 году чемпионом мира стала худшая сборная Бразилии за всю ее историю. Самая худшая! В 1982 году она не забивала менее пяти мячей за игру, но тогда она поплатилась за свое пренебрежение к итальянцам, которые, как всегда, прилежно исполнили свою роль. Итальянцы были великолепны в контратаках, благодаря им я многому научился, выступая там: позволять им идти с мячом, идти вперед, но только до тех пор, пока не пришел черед вмешаться обороне. И мы уже знали, что когда защитники «Наполи» отбирают мяч, настает наше время, время контратаки. И проделывали это против команд из Германии, Голландии, России. Если нам удавалась контратака, она обязательно завершалась голом. Мы неслись на всех парах, Карека и я; два касания мяча, «пум!», и вынимай… Бразилия не имела это в виду в 90-м, как не имела в виду и в 82-м. В Испании ей нагадила Италия, в Италии — мы, в частности Каниджа и я, и ту комбинацию я до сих пор считаю одним из самых лучших моих воспоминаний.

Наше путешествие по Италии продолжалось, но теперь уже с другим настроением. Из Турина мы отправились в Рим, а оттуда — во Флоренцию. Следующей преградой на нашем пути была Югославия, которая играла очень хорошо: за нее выступали Просинечки и Стойкович. Матч против югославов стал для нас одним из лучших на этом чемпионате мира, но мы никак не могли им забить. К счастью, они тоже. Дело дошло до послематчевых 11-метровых, и здесь пробил звездный час Гойко, нашего вратаря Серхио Гойкоэчеа. Мы вели в серии, потому что Стойкович смазал свой удар, и когда подошел мой черед, я получил возможность сделать счет 3:1, что практически означало победу.

Ворота сборной Югославии защищал Ивкович, с которым я хорошо был знаком: в одном из розыгрышей Кубка УЕФА «Наполи» встречался с лиссабонским «Спортингом», за который он выступал, и мы с ним поспорили на 100 долларов, что я смогу забить ему с пенальти. «Дело сделано», — сказал я ему, принял вызов без раздумий, и…он парировал мой удар! Однако, серия 11-метровых продолжилась и в итоге закончилась в нашу пользу. Теперь судьба вновь свела нас, и я опять не смог его переиграть! Однажды я заявил, что не забил специально, что это была такая примета, чтобы для нас все закончилось так же удачно, что и в том матче «Наполи»… Брехня! Назад, к центру поля, я шел убитый, а навстречу мне двигался Гойко, который сказал мне: «Не волнуйся, Диего, я отобью два удара». Он заявил это на полном серьезе, но когда Савичевич забил, а Трольо — нет…. И тут Гойко сперва парировал удар Брновича, а затем — Хаджибегича, выполнив свое обещание. Я повис у него на шее, и мы побежали к кромке поля, где стояли наши жены. Мы не могли в это поверить: Мы были в полуфинале!

Этот полуфинал имел совсем иную ценность: нам противостояла Италия, и где? — в Неаполе! Когда я, счастливый, пришел на пресс-конференцию, то сказал слова, которые мне никогда бы не простили, но это была чистейшей воды правда: «Мне не нравится то, что все вокруг просят неаполитанцев стать итальянцами и поддерживать свою сборную. Неаполь был отвергнут всей Италией, а в отношении его жителей исповедовался самый изощренный расизм». Я не хотел настраивать неаполитанцев против Италии, я просто рассказал, как все обстояло на самом деле. Я помню, как лидер одной из фан-группировок «Наполи», Дженнаро Монтуори, выступил с публичным заявлением: «Мы выложимся ради победы Италии, но уважая аргентинцев и аплодируя им». Кто воспользовался моментом по полной программе — это итальянские газеты, которые вышли с заголовками типа «Теперь, Италия против Марадоны» или «Дорогой Диего, увидимся у тебя дома».

На самом деле, когда я вышел на поле в день матча, 3 июля, первое, что я услышал, были аплодисменты, а затем я увидел надписи на транспарантах: «Диего, ты в наших сердцах, Италия — с краю, Неаполь тебя любит, но Италия — наша родина». Национальный гимн Аргентины впервые за весь чемпионат мира прозвучал под аплодисменты от начала до конца; для меня уже только это было победой.

Мы очень редко выходили на игру с таким спокойствием. Возможно, потому что в нашу победу мало кто верил или потому, что тактика итальянцев не представляла из себя никакого секрета. И я даже не забеспокоился, когда Тото Скилаччи забил нам первый мяч. Я подошел к Канидже и сказал: «Спокойно, Кани. Будем играть, как играли».