Я - эль Диего (ЛП)

В своем первом интервью после возвращения я заявил, что на том мундиале я не провалился; я сделал все, что мог. Игрок никогда не проваливается в одиночку, он может выступать лучше или хуже, но не проигрывает один. И один не делает команду чемпионом… Я знаю то, что я проиграл больше всех; никто так не рисковал, никто так не хотел добиться успеха. Этому вопросу придавалось слишком больше значение, для рекламы мы не очень-то годились, и это был мой первый мундиаль… Перед тем, как уехать, я обратился к плакавшим по поводу моего перехода в «Барселону»: «В нашей стране есть гораздо более важные вещи, чем Марадона… Я хочу стереть этот мундиаль из моей памяти и начать думать о чемпионате мира-86». Вот это я им и сказал.

После всего этого и кроме всего этого настал черед «Барселоны». «Барселона»! Сейчас я считаю, что «Барселона» была наиболее подходящим для меня клубом. Самым лучшим клубом в мире, даже лучшим, чем «Ювентус». Но я не знал о своеобразии каталонцев. И я также не мог себе представить, что мне придется столкнуться с таким маниакальным гомиком-педофилом, как президент «Барсы» Жозеп Луис Нуньес. Он постоянно влезал в кадр фото и телекамер, чтобы покрасоваться, а когда мы проигрывали, появлялся в раздевалке весь в слезах и обещал нам заплатить больше денег за победу в следующем матче – можно подумать, что от этого мы стали бы играть лучше. Он имел большое влияние в прессе, и воспользовался этим, развернув кампанию по моей дискредитации. Он сделал все для того, чтобы осложнить мне жизнь, которая превратилась в сущий ад. Если до этого я наслаждался игрой в футбол, то в «Барселоне» все изменилось коренным образом… Я приехал спокойно играть в футбол, а доходило до того, что даже на тренировках я получал по лицу. Это был уже не футбол! А ведь тогда в «Барселоне» собрались сильнейшие игроки Испании. Я говорю так не потому, что хочу унизить тех ребят из «Барсы», они ведь делали все, что могли, но смена стиля оказалась слишком уж резкой. Они все бежали, а я играл! И я не собирался приучать себя к беспрестанной беготне – бежать, бежать, бежать…. Тест Купера я делал за 2700 метров, тогда как у остальных дело доходило до 5000, 6000. И я начинал отдавать понимать, что это приводило к тому, что они сперва бежали, а уже потом думали, как им распорядиться мячом. Виктор был Бегуном, «Попугайчик» Алонсо был бегуном… Я мог найти взаимопонимание с немцем Берндом Шустером, но когда я приехал, он только восстанавливался после травмы; также с «Волком» Карраско, который мне очень помог. Вопрос был в том, продолжать вот так же бегать вместе со всеми или же покончить с этим. Сперва я подтянул «физику» и стал сильнее, намного сильнее… Если что-то давалось мне с трудом, то это было не по вине моих партнеров. Тогда я начал потихоньку останавливать их с мячом. И постепенно они начали понимать меня: я задавал ритм игры, заставлял их действовать более технично, не ухудшая их физических кондиций.

Проблема была в том, что когда мы научились понимать друг друга с одного взгляда, когда мы не проигрывали с первого тура, а я провел 15 матчей и забил в них шесть голов, меня свалил с ног этот проклятый гепатит. У меня обнаружили его 15 декабря 1982 года. Голеностоп доставал меня уже несколько дней, и я хотел, чтобы посмотреть его пришел доктор Олива, но он не мог. Прямо с тренировки я отправился в клинику, пройти сеанс лазерного обследования, обычная и быстрая процедура… Но когда я вошел в клинику, врач вместо того, чтобы осмотреть мой голеностоп, заглянул мне в глаза…

— Эй, брат, глаза как глаза, я пришел сюда по поводу голеностопа.

— Нет уж, позволь взять у тебя анализ крови, мне совершенно не нравится цвет твоих глаз.

Я пришел домой в испуге, не зная, что и думать. А на следующий день появился один из врачей «Барселоны», доктор Бестит.

— Что у меня доктор, что у меня? — спрашивал я его.

Я понимал, что он не слишком-то настроен отвечать мне, и он начал идти на попятную.

— Хорошо, все может быть, — говорил он мне, и с каждым разом я напирал на него все сильнее.

— Ну, давай, старик, скажи мне! — прокричал я ему.

— У тебя гепатит, Диего, — ответил он мне. И этим он меня убил.

Ладно, травма – была и прошла, к этому мы, футболисты, привычны. Но гепатит! Я закрылся в своем доме в Педральбес. И я закрылся всерьез, а? Я не хотел смотреть футбол даже по телевизору, в моем доме он был под запретом. К счастью, на праздники приехала Тота. И когда настал момент поднять бокалы, Нуньес доставил мне единственную радость за все время пребывания в «Барселоне»: он отправил в отставку Латтека и взял на его место Менотти.

Когда я приехал в «Барселону» в октябре 1982 года, главным тренером команды был немец Удо Латтек. Потом, когда с ним расстались, и Нуньес назвал мне имя Менотти, я ответил ему – да, все говорит в его пользу. Но я хочу, чтобы вы поняли: это он спросил меня, а не я ему намекнул. С ним мы выиграли Кубок Испании и Кубок Лиги. Эта «Барселона» была лучшей за все время моего пребывания в клубе, не сравнить с той, куда я сперва попал.