Я – Элтон Джон. Вечеринка длиной в жизнь

Невеселое лето закончилось совсем печально. Как-то воскресным утром в конце августа нас разбудило жужжание факса. Дэвид пошел посмотреть, что там, и вернулся с листком бумаги – рукописным сообщением от одного из моих лондонских друзей: «Сожалею, какая страшная новость». В первый момент мы не поняли, о чем речь, возможно, о Джанни, но ведь со дня его смерти прошло уже полтора месяца. С ощущением растущей тревоги я включил телевизор.

Погибла принцесса Диана.

четырнадцать

С Дианой мы познакомились в 1981 году, незадолго до ее свадьбы с принцем Чарльзом. Это было в Виндзорском дворце, на дне рождения принца Эндрю, которому тогда исполнялся двадцать один год, и нас с Рэем Купером пригласили развлекать публику. Вечер получился на редкость странный. Снаружи дворец украсили психоделической иллюминацией, и до нашего выступления гости веселились под музыку передвижной дискотеки. На празднике присутствовала королева. Никто не хотел задевать чувства царствующей особы, так что громкость уменьшили практически до нуля, и, танцуя, мы слышали шарканье собственных ног. Принцесса Анна пригласила меня потанцевать под Hound Dog Элвиса Пресли. Потанцевать – сильно сказано; я неловко переминался с ноги на ногу, стараясь производить как можно меньше шума, но вместе с тем попадать в такт. Только усиленно напрягая слух, можно было понять, что диджей уже выключил Элвиса и завел Rock Around The Clock Билла Хейли. Появилась королева с маленькой сумочкой в руках, подошла прямиком к нам и спросила, нельзя ли присоединиться. В итоге я танцевал настолько беззвучно, насколько это вообще возможно, – в компании принцессы Анны и королевы Елизаветы, которая так и держала сумочку, – на самой тихой в мире дискотеке. Не знаю почему, но все это напомнило мне явление группы The Band у меня в гримерке и Брайана Уилсона, беспрерывно поющего припев из Your Song во время одного из наших первых визитов в Америку. Это было одиннадцать лет назад, с тех пор моя жизнь изменилась неузнаваемо, но вот я здесь, и все так же отчаянно стараюсь изображать нормального человека в эпицентре безумия.

Примерно так обычно выглядели мои отношения с королевской семьей. Ее представители всегда казались мне в высшей степени очаровательными и забавными людьми. Я знал, что на публике королева держит себя очень строго, ее имидж исключал любые проявления фривольности. Но, на мой взгляд, лишь потому, что такова суть ее работы. Первый раз я задумался об этом, когда мне вручали Орден Британской Империи, а затем посвящали в рыцари. Два с половиной часа королеве пришлось выполнять свои нелегкие обязанности. Представьте себе двести человек, и с каждым она должна перемолвиться хотя бы парой слов. Вряд ли в такой ситуации кто-то будет блистать остроумием. Она спрашивала, сильно ли вы заняты сейчас, вы отвечали: «Да, мэм», она кивала: «Как мило!» – и шла дальше.

Но в более камерной обстановке королева позволяла себе пошутить, да еще как! Помню, как на другом приеме она подошла к виконту Линли и посоветовала ему обратить внимание на сестру, которая чувствует себя неважно и ушла к себе в комнату. Виконт активно пытался увильнуть. Тогда королева начала легонько шлепать его ладонью по лицу, приговаривая: «Не смей, – ШЛЕП, – мне, – ШЛЕП, – возражать, – ШЛЕП, – потому что, – ШЛЕП, – я, – ШЛЕП, – королева Англии!» Линли побежал к сестре, королева же, заметив, что я наблюдаю за разыгрывающейся сценой, подмигнула мне и вышла из зала.

Впрочем, не важно, насколько нормальными или, наоборот, странными казались мне члены королевской семьи – и когда жаловались на яркую раскраску «Астона Мартина», и когда спрашивали, сколько кокса я нюхаю перед выходом на сцену, и когда подмигивали после избиения племянника по щекам. Всякий раз в таких ситуациях меня посещала мысль: «Господи, что я здесь делаю? Я, простой музыкант из муниципального домика на Пиннер-роуд? Как я вообще здесь оказался?»

И только с Дианой все было иначе. Несмотря на статус и происхождение, она обладала способностью общаться легко и свободно, говорить со всеми на равных, казаться обычной девушкой, и в ее компании люди всегда чувствовали себя комфортно. Сыновья унаследовали это качество, особенно принц Гарри; он очень похож на мать, и его нисколько не привлекают официоз или протокольность.

Помните фото из лондонской больницы Миддлсекс, где Диана здоровается за руку с пациентом, больным СПИДом? В этом она вся. Не знаю, осознавала ли она тогда колоссальную важность своего поступка – наверное, все-таки да, – но этим фото она навсегда изменила отношение общества к СПИДу. А ведь Диана просто увидела больного, умирающего мучительной смертью, – и протянула ему руку. Обычный человеческий импульс: постараться успокоить несчастного, хоть как-то облегчить его страдания.

Но вернемся в 1981 год. Диана вошла в зал, и мы понравились друг другу с первого взгляда. А через некоторое время уже изображали, что танцуем чарльстон, и возмущенно свистели, негодуя на почти неслышимую музыку.