Я – Элтон Джон. Вечеринка длиной в жизнь

Этот район города очень хороший, но вскоре после моего переезда дом по соседству сгорел – предположительно из-за того, что хозяин лично готовил крэк, к чему я относился с большим неодобрением. Изготавливают наркотики дома только конченые наркоманы, а я себя, следуя некоей извращенной логике, таковым не считал, несмотря на очевидные признаки обратного. «Да, я могу всю ночь нюхать кокс, но потом полгода к нему не прикасаюсь, – говорил я себе. – Так что о какой зависимости идет речь? Со мной все в порядке».

Дом был очаровательный. Я нанял женщину по имени Элис вести хозяйство и заодно лечить меня от похмелья. Перевез в дом многое из своей коллекции – ар-нуво, ар-деко, мебель Бугатти, светильники работы Эмиля Галле, стекло от «Лалик», замечательные старые постеры. Но жил я, по сути, всего в трех комнатах: своей спальне, гостиной с телевизором и в бильярдной. Последнюю, на самом деле, я использовал для того, чтобы развлекаться с молодыми людьми. Бильярд на раздевание! Обычно мне такое удавалось, особенно после пары дорожек кокса.

Была еще одна причина, по которой я употреблял так много наркотиков. Я обнаружил, что кокаин действует на меня как афродизиак, что было очень странно, потому что у большинства мужчин он убивает эрекцию на корню. Как выяснилось, у меня все наоборот – после солидной дозы кокса я оставался в полной боевой готовности несколько дней подряд. И еще мне нравилось, что порошок дает возможность претворять в жизнь самые разные сексуальные фантазии – под кокаином я осмеливался делать то, на что в нормальном состоянии никогда бы не решился. Кокс полностью раскрепощает, снимает запреты, иногда это происходило и с гетеросексуалами. Угощаешь их парой дорожек, и они вытворяют такое, о чем сами никогда не подозревали. Наверное, утром они сожалели об этом – или, как иногда случалось, возвращались за добавкой.

Я никогда не был любителем собственно полового акта. Мне нравилось наблюдать, как двое или трое парней развлекаются друг с другом, только от этого я получал сексуальное удовлетворение. Я смотрел, как занимаются сексом люди, которым в обычной ситуации это бы никогда не пришло в голову, но сам не принимал в этом участия. Просто наблюдал, делал снимки «Полароидом», раздавал указания. Единственная проблема – я очень гордился своим домом, так что, если они начинали возню на бильярдном столе, я сразу вскакивал и орал: «Не вздумай кончить на сукно!» Это, конечно, не способствовало поддержанию эротической атмосферы. Из-за того что меня не особо интересовал половой акт, я тогда не подцепил ВИЧ. Иначе я бы уже давно умер.

Дом на Тауэр-Гроув-Драйв превратился в место больших и шумных вечеринок; после городских тусовок народ всегда приезжал ко мне. В середине семидесятых Лос-Анджелес был центром музыкальной индустрии. И в нем работали отличные гей-клубы – «Афтер Дарк» и «Студио Уан». Первый – дискотечный, второй – в стиле кабаре. Именно во втором я увидел Эрту Китт, которую обожал в детстве. Хотя, по правде говоря, ее выступление я не стал слушать. Я пошел за сцену познакомиться с ней, и она встретила меня словами: «Элтон Джон. Мне никогда не нравилось то, что вы делаете». Да неужели? Ну что ж, спасибо за честность. Кажется, я уехал тогда домой.

Если Дасти Спрингфилд была в городе, мы шли посмотреть, как играет в роллер-дерби[142] команда «Лос-Анджелес Тандерберд». Сказочное зрелище, немного театральное, как и борьба, но лесбиянкам нравилось – еще бы, приятно поглазеть, как толпа других лесбиянок носится на роликах и мутузит друг друга.

Мы устраивали фантастические обеды и ужины. Однажды на обед явился Франко Дзефирелли и признался, что близкие друзья называют его «Ирен». Как-то поужинать зашли Саймон и Гарфункель, а потом остались поиграть в шарады. По крайней мере, они пытались играть, но получалось из рук вон плохо. В оправдание им могу сказать, что Боб Дилан играл еще хуже. Игру «Сколько в слове слогов?» он вообще не мог постичь, «Звучит похоже на…» – тем более. Только подумать! Один из лучших поэтов-песенников в мире, величайший текстовик в истории рок-музыки – не в состоянии сказать, сколько в слове слогов или с чем оно рифмуется! Он был совершенно безнадежен, и я даже начал бросаться в него апельсинами. По крайней мере, об этом, хихикая, мне рассказал наутро Тони Кинг. Не самый приятный разговор с похмелья: «Доброе утро, дорогуша. Ты помнишь, как ночью бросал апельсины в Боба Дилана?» О господи.