Я, Эрл и умирающая девушка

Ладно. Хорошо-хорошо. Э-э… Главная причина, почему мы записали этот ролик, это… э-э… потому что мы хотим, чтобы ты поправилась. И… э-э… Смотри, фишка в том, что я знаю, ты можешь выздороветь. Я знаю: ты достаточно сильная и… э-э… да. Просто хотел тебе сказать… э-э… я верю в тебя.

возможно, теперь говоря лишнее

И вот поэтому… э-э… как я теперь понял, вот именно поэтому мы и хотели снять фильм. Чтобы сказать: мы в тебя верим.

продолжая врать до кучи

И вот поэтому мы… э-э… сняли этот фильм.

Я провел целые выходные, слушая это «мы в тебя верим» и борясь с желанием заехать себе в рыло. Ну потому что вранье же! Если бы мы действительно верили в Рейчел, мы не спешили бы так сляпать фильм, пока она еще жива. И вообще, черт побери, с чего это нам так «в нее верить»? Она и сама-то в себя не верила. Сама четко сказала мне, что думает, будто умирает. Она отказалась от лечения и вернулась домой ожидать неизбежного. Кто мы такие, чтобы спорить с этим?

С другой стороны, а что еще я мог сказать?

Поздно вечером в воскресенье в компьютерную комнату зашла мама.

– Котик.

– А, привет.

– Ты все занимаешься этим фильмом для Рейчел?

– Ага.

– И как?

– Нормально.

– Ох, мой котик. Ш-ш-ш…

– Да все норм.

– Ш-ш-ш-ш…

– Хм.

– Нелегко терять друга.

– Да… не… ну… не.

– Как же тяжело, мой котик.

– Да нет, н-не, это…

– Ш-ш-ш…

Глава 36 Фильм «Рейчел»

«Рейчел» (реж. Г. Гейнс и Э. Джексон, 2011). Этот фильм, бессвязное любительское видео, снятое для больной лейкозом Рейчел Кушнер, возможно, прежде всего заслуживает внимания своим смешением стилей: документальных кадров, исповедальных монологов, покадровой анимации и наручных кукол – одним словом, свалкой всякого барахла. Режиссеры Гейнс и Джексон начинают фильм с неприглаженного, «кривого» извинения перед Рейчел, честно признаваясь, что фильм совершенно не выстроен и получился на удивление бессвязным. Затем идет мешанина неуклюжих пожеланий выздоровления от учеников и учителей школы, потом мордобой наручных кукол, персонажей ЛЕГО-анимации с невнятными говорами, дурно отсканированные детские фотографии Кушнер, и прочие дурацкие поделки на скорую руку, едва-едва связанные с темой фильма. Слезливое заключение – снова с участием самих режиссеров – честно говоря, смотреть просто невозможно. Однако такая концовка в самый раз подходит этому, вероятно, худшему фильму всех времен и народов.★

Когда я последний раз говорил с Рейчел, она уже успела посмотреть «Рейчел» несколько раз. Я не знал, как говорить с нею о нем. Она лежала, как обычно, в постели, но без шапочки. И говорила, как всегда, немного неровным голосом и чуточку в нос. Я впервые подумал, что, наверное, и сам говорю примерно так же.

– Привет!

– Привет.

Мне почему-то хотелось «дать ей пять», но я сдержался.

– Я посмотрела «Рейчел».

– М-м-м.

– Мне понравилось.

– Знаешь, ты не обязана так говорить.

– Нет-нет, мне правда понравилось.

– Ну, как знаешь.

– Конечно, это не самый мой любимый фильм.

Почему-то я испытал огромное облегчение, когда она честно в этом призналась. Даже не знаю, почему. Думаю, у меня какое-то эмоциональное нарушение, при котором человек в большинстве ситуаций чувствует что-то неуместное. Я бы назвал это синдромом эмоционального идиота.

– Да уж, если бы это был твой любимый фильм, это означало бы, что у тебя весьма сомнительный вкус, потому что на самом деле он просто никудышный.

– Он хороший, но не такой хороший, как некоторые другие.

– Да не, серьезно. Прямо не знаю, что с нами случилось: мы работали над ним как проклятые, и вдруг – прямо не знаю – ничего не получалось.

– Ребята, у вас отлично получилось.

– Да ни фига у нас не получилось.

Мне хотелось объяснить ей, почему все пошло наперекосяк, но, конечно я не знал почему. Я что хочу сказать: конечно, мы с Эрлом не мастера мирового кинематографа, но на этом этапе своей кинокарьеры могли бы уже сделать что-то получше, чем тот зубодробительно унылый хаос, который получился.

– Ты такой забавный, – воскликнула Рейчел, улыбаясь так хорошо, как давно не улыбалась.

– Что?

– Ты ужасно строго себя судишь. Это так забавно.

– Я строго себя сужу, потому что я осел.

– Нет, вовсе нет.

– Да ты понятия не имеешь, какой я осел.

Может, я и не мог объяснить, почему у нас получился Худший Фильм Всех Времен и Народов, но говорить о себе гадости я умел непревзойденно! Я начинаю понимать, что это мое самое любимое занятие.

– Нет, ты просто не видела, что у меня в голове. На каждую невероятно глупую вещь, которую я сделал или сказал, найдется пятьдесят еще худших, которые я не сказал и не сделал по чистой счастливой случайности.

– Грег.