Я еще жив. Автобиография

Мы ощущали, что у нас троих было какое-то незаконченное дело. После того как я покинул группу, Тони и Майк нашли нового вокалиста – шотландского музыканта Рея Уилсона (также известного, будучи фронтменом гранж-группы Stiltskin) – и записали альбом Calling All Stations (1997 год). В 1998 году они поехали в тур, а в 2000 году решили прекратить работу. Так все и закончилось – довольно разочаровывающий конец саги о Genesis.

Через пять минут мы приняли решение. Genesis времен Бэнкса, Коллинза и Резерфорда снова отправится в тур. И вот нас снова трое.

Но у меня было два главных условия. Первое – это должен быть разумный (то есть короткий) тур. Второе – я должен иметь достаточно времени, чтобы выполнить все свои обязательства перед «Тарзаном» на Бродвее до того, как мы перезапустим механизм Genesis. Это значило: во-первых, не планировать концерты до лета 2007 года, а во-вторых, объявить о воссоединении группы только спустя год, в ноябре 2006-го. Таким образом, я мог спокойно сконцентрироваться на «Тарзане» и – что самое главное – перекинуть спасительный мост через растущую пропасть между мной и Орианной.

Но когда тур The First Final Farewell закончился и я вернулся к тому, что осталось от моей семьи, то вдруг осознал, что начал терять (или уже потерял) Орианну. Я отчаянно хотел вернуть ее, но что бы я ни предпринимал, все мои усилия сводила на нет реальная жизнь, требовавшая, чтобы я продолжал работать.

Печально, но даже после окончания тура работа все равно победила, как это часто было и в прошлом. Когда из Disney сообщили, что я должен быть в Нью-Йорке на следующий день после Рождества, я ничего не мог поделать с этим и согласился. «Тарзан» представлял собой масштабный бродвейский проект, над которым работали тысячи людей, и я был центральной фигурой в нем – это был мюзикл с моей музыкой. Едва вернувшись домой, я снова уехал.

Я устроился в отеле «Пенинсула» и с первых дней 2006 года с рвением накинулся на свой новый, третий диснеевский проект. У меня не было выбора, так как премьера «Тарзана» должна была состояться через пару месяцев в театре «Ричард Роджерс». Писать музыку для мюзикла «Тарзан» – логичное продолжение моей работы над музыкой к одноименному фильму. Но здесь на мои плечи навалилась неимоверная ответственность – гораздо большая, чем в фильме. Я очень рассчитывал на этот проект. Я надеялся, что он поможет мне изменить мою жизнь и проводить время дома с детьми. Если бы все получилось, то двойник «Фила Коллинза» смог бы сразу же уйти в отставку. Возможно (только возможно), я смог бы сохранить свой третий брак.

С точки зрения творчества работа над театральным мюзиклом позволила мне выйти на новый уровень. Я прошел путь от написания поп-песен до написания материала совершенно иного типа – материала, который движет всей сценической постановкой, включавшей в себя огромное количество действующих лиц.

Я ходил в театр «Ричард Роджерс» каждый божий день. Наблюдал за репетициями. Слушал, как оркестр исполнял мои песни. Критиковал, делал замечания, ходил в студию и смотрел, как проходит работа над альбомом записей первого исполнения. Я участвовал везде и всюду. Все думали, что я сумасшедший.

Оглядываясь назад, я понимаю, что лучше бы последовал примеру Элтона Джона, когда он работал над «Королем Львом»: отстранился бы, поехал домой и позволил Disney делать то, что у них и получается лучше всего. Но во мне проснулась одержимая сторона моей личности – та, которая день за днем во время туров слушала записи концертов.

Я заплатил большую цену за свою одержимость. К началу 2006 года стало ясно, что наш с Орианной брак был обречен.

Тони Смит привез юриста в Нью-Йорк, и мы немного обсудили, что нужно будет сделать, если Орианна решит развестись. На следующее утро, прямо перед возвращением юриста в Швейцарию, я получил заказное письмо от официального представителя Орианны, которое ставило меня в известность о том, что она подала на развод в Швейцарии.

Я был шокирован. Пока я обдумывал будущее, она его уже определила. Это все меняло, поэтому мы с юристом встретились в последний момент перед его рейсом. Я думал только об одном: «И вот опять». И еще: «Почему?»

В итоге ничего нельзя было уже изменить, в дело вступили гордость и юристы, процесс пошел и исход был… неизбежен.

Что я должен был сделать, так это запрыгнуть в самолет, прилететь в Швейцарию и вживую сказать Орианне то, что я пытался донести ей по телефону: «Что мы делаем? Я не хочу потерять тебя. Я люблю своих детей. Я хочу заниматься своей работой. Что мне нужно сделать? Не исчезать на шесть месяцев, в то время как ты пытаешься справиться сама со своими трудностями? Без проблем».