Я еще жив. Автобиография

Я так этого и не сделал. Я только подумал: «Что ж, хорошо». Никакой рациональной мысли, просто принятие факта. Какой же я идиот.

Тем временем огромная машина под названием Disney разогналась настолько сильно, что ее уже было невозможно остановить. После трех месяцев репетиций 24 марта начались предварительные показы «Тарзана». Их посещали представители культурной элиты Нью-Йорка. Отчаянно пытаясь отвлечься от своих проблем, я ходил на каждый показ «своего» шоу. На одном из них Том Шумахер представил меня Дане Тайлер. Она была ведущей шестичасового выпуска новостей на WCBS-TV, а также большой любительницей театра. Также она вела бродвейскую программу на CBS, и на следующий день она взяла у меня интервью в одной из рубрик программы.

Мы неплохо поладили во время длинного, исчерпывающего интервью. Медленно, аккуратно мы стали присматриваться друг к другу. Она была милой, умной женщиной со светлыми глазами, человеком из совершенно другого мира. Между нами было взаимопонимание, нас тянуло друг к другу, мы с ней сошлись. Она помогла мне поднять мою самооценку.

В тот период я начал ненавидеть самого себя, того, кем стал; поэтому, когда мы начали встречаться, я попросил ее называть меня Филиппом. Почему мне не нравится «Фил Коллинз»? Потому что его жизнь – огромное недоразумение и сплошной беспорядок. Он был человеком, в третий раз разводившимся, в третий раз разрушившим свою семью. После того как он потерял Джоули и Саймона после развода, затем – Лили, он скоро потеряет и Николаса с Мэттью.

Я начал думать о том, кто я вообще такой. Я решил, что если я дам себе другое имя, другую идентичность, то я, по всей видимости, смогу начать новую жизнь. Итак, решено: я Филипп, новый человек.

Мои отношения с Даной быстро помогли мне ощутить себя действительно новым человеком. Со временем, после того как мои мальчики несколько раз приезжали в Нью-Йорк, я заметил, что она отлично поладила с ними. Джоули, Саймон и Лили очень привязались к ней. Моя мама, брат, сестра тоже ее полюбили. С ней было хорошо и легко. Мы даже начали играть вместе в гольф.

* * *

В ноябре 2006 года, через шесть месяцев после выхода «Тарзана», я полетел в Лондон, чтобы вместе с Майком и Тони на пресс-конференции объявить о европейской части тура Turn It On Again, который начнется летом 2007 года.

Постепенно жизнь приходила в норму. У меня было шоу на Бродвее, и – как в личной жизни, так и в профессиональной – Филипп и Фил Коллинз оттолкнулись от дна и начали выплывать на поверхность. Само собой, я все еще скучал по Орианне и страстно желал увидеться с мальчиками, но пытался жить дальше. Она четко дала мне понять, что другого выбора у меня нет.

Genesis приехал на репетиции в Нью-Йорк, а затем – в Женеву. Все прошло здорово, хотя и не без проблем, конечно же. Мы были довольно своеобразной группой, поскольку никогда не помнили, как играть свои песни. Это был старый добрый подход к своей музыке настоящей «школьной группы». К счастью, наш гитарист Дэрил Стёрмер, работавший с нами много лет, помогал нам и был очень полезен, пока мы метались в поисках правильной ноты или слова. Раньше музыка проржавевшего Genesis звучала непрофессионально, когда мы только начинали репетировать, но сейчас, спустя десять лет, несколько проектов и два с половиной развода, я почувствовал, что с трудом могу вспомнить некоторые песни, написанные в семидесятые. Много слов, как будто бы это была другая жизнь. Но возобновившиеся репетиции с этими ребятами ясно напоминали мне, почему в течение стольких лет мне так нравилась моя работа.

Я приходил на эти репетиции, чтобы сделать то, что мне нужно было сделать: вспомнить тексты песен, вспомнить, как их петь. Тем временем Майк и Тони упорно трудились над самими выступлениями: освещением сцены занимался великолепный художник Патрик Вудроф, уже долгое время сотрудничавший с нами, а за декорации отвечал признанный мастер своего дела, художник-декоратор Марк Фишер. Но я никак не участвовал в этом (или не отвлекался на это), к видимому раздражению Тони Бэнкса.

Так я позиционировал себя на тот момент в Genesis. Стоит признаться, что за моей отчасти отстраненностью стоял некий посыл. Да, это был тур воссоединившихся музыкантов, но это нельзя было назвать полноценным возвращением. Я подозреваю, что все, кто знал о воссоединении, ожидали, что за восемнадцать месяцев, в промежутке между Глазго и началом гастролей, мы сможем написать новый альбом. Но я не был готов об этом даже думать. Я был категорически против этого. Мне хватало своих дел: запуска мюзикла на Бродвее и развода с женой.