Я это все почти забыл

«…если будут запрещены “Зправы”» – «То, что ты сделал, достаточно, чтобы

об этом узнал весь мир» – «… нельзя о себе слишком много думать… человек

должен бороться против зла, на какое хватает сил…»

Как потом скажет Ян Черный, «то, как он отвечал, свидетельствовало о

том, что он был человеком полностью собранным в момент своего поступка,

он был человеком абсолютно нормальным» 6.

После полудня в клинике появились старший брат Яна – Иржи Палах и

их мама Либуше. Еще утром Либуше ничего не знала, ехала из Вшетат на

электричке в Прагу привезти сыну в общежитие чистое белье. Сидящий ря-

дом старик положил на колени свежий номер «Праце» и стал тяжело дышать.

Скосив глаза на страницу, Либуше увидела фотографию Яна и крупным

шрифтом над ней: «Протестуя против оккупации страны, студент Ян Палах

совершил самосожжение». Она потеряла сознание. Ее высадили на первой же

станции. Она не помнит, как добралась до Праги и как рядом с ней оказался

старший сын. Им помогли добраться до клиники. Как следует из врачебных

записей, мама вела себя с сыном достаточно спокойно, пыталась с ним гово-

рить, но понадобилось время, чтобы Ян выговорил: «Мама…» Он пытался, но

больше ничего не мог сказать. «Под конец психическая подавленность уси-

лилась. На уход матери и брата эмоционально он не реагировал. В последу-

ющие примерно 60 минут он несколько раз пытался произнести два или три

несвязных предложения…»

Медсестры показывали ему письма и цветы от пражан. Жена Яна Пет-

ранека, работница этой клиники, принесла записанные мужем передачи о

нем и включила портативный магнитофон, чтобы он слышал ободряющие

голоса со всего света. Он слабо кивал, давая понять, что слышит, понимает,

но сразу впадал в полусонное состояние.

На второй день в госпитале появились два сотрудника госбезопасности.

Требовали выяснить имена студентов, членов группы, готовящихся повто-

рить эту акцию, и первым делом узнать, кто намечен следующей жертвой.

Зденка сказала, что не может им этого обещать, она должна говорить с боль-

ным, только с ним, когда это возможно по его состоянию, и о тех вещах, ко-

торые она, как медик, считает важными, а не какие важны для них. «В тот раз

они безропотно покинули клинику, но два дня спустя, когда больной умер,

меня стали вызывать в районное отделение госбезопасности, допытываясь о

том же: знаю ли я имена членов группы и следующего, кто должен себя под-

жечь. Я отвечала правду: мне неизвестно». В годы «нормализации» Зденка

Кмуничкова станет «невыездной».

Утром 18 января медсестры и врачи, сменяясь, снова читали вслух, что

пишут о нем газеты разных стран. Из его прерывистых слов, короткой связки

звуков можно было понять ответ: цель еще не достигнута. Когда прозвучали

цитированные чьи-то слова о власти, чтобы она осознала, «на каком пере-

крестке находится», он жестом остановил врача и дал понять, что это именно

то, что ему хотелось бы выразить: власти должны понять, что они на пере-

крестке. Службам безопасности все же удалось убедить кое-кого из медицин-

ского персонала, допущенного к больному, попытаться выяснить, кто из мо-

лодых людей и когда может поджечь себя вслед за ним. Имен своих товари-

щей он не называл, но из слов, не вполне внятных, можно было разобрать,

что следующий факел возможен через пять дней. Никому не хотелось, чтобы

еще одно молодое существо так же страдало, и, кажется, он согласился, что

новую акцию лучше бы отложить, но сейчас это уже трудно сделать.

В ночь с 18 на 19 января Ян просит пить, шепчет непонятные слова, но

ясно произносит и повторяет имя своей девушки, старается приоткрыть гла-

за, увидеть талисман, который она ему прислала. И вот запись в 6 часов 30

минут утра. «Спонтанно он старается что-то сказать. Сначала непонятно, но

очень старается, чтобы его поняли: “…чтобы эта акция закончилась… чтобы

советские войска ушли”. Следующие слова понять было совсем невозможно.

Он снова впадает в бессознательное состояние…»

Запись в 14 часов 30 минут: «Состояние пациента очень тяжелое, кон-

такт с ним невозможен. Консилиум врачей подтверждает сильный шок от

ожогов с метаболическим развитием и токсическим отравлением».

Ян Палах умер 19 января 1969 года в 15 часов 30 минут, не приходя в

сознание. По заключению психиатров, это была личность с ярко выраженной

прямотой, честностью, чувством справедливости. «Никаких болезненных от-

клонений…»

За две недели до протеста Яна Палаха заместитель заведующего отде-

лом пропаганды ЦК КПСС Александр Яковлев, организатор послеавгустов-

ского массированного давления на чешское сознание печатным словом и че-

рез эфир, докладывал высшему руководству об успехах, не подозревая, ка-

ким страшным пламенем вспыхнет сопротивление. Одиночное нравственное

несогласие на Вацлавской площади отразит умонастроение народа, не

склонного проливать в ярости чужую кровь, но способного сохранить наци-

ональное достоинство ценой собственной жизни. Не знаю, как с военной

точки зрения, но с этической, я думаю, это самая высокая из возможных по-

бед.