Я это все почти забыл

ловал шестидесятилетнюю женщину и девочку тринадцати лет. Военный

трибунал приговорил его к расстрелу. Командование решило оповестить нас

о приговоре, чтобы никому неповадно было. Мы не знали, правда ли это или

командование придумало для профилактики» 7.

В разговорах с пражанами, даже которых давно знаешь, неспособными

что-либо зря говорить, все же затрудняешься установить границу, отделяю-

щую имевшее место событие от не выдуманного, но в деталях, возможно, до-

думанного, чуть гиперболизированного, каким по прошествии времени оно

осталось в возбужденных головах. Неподалеку от Малостранской площади с

церковью Святого Микулаша, где когда-то Моцарт играл на органе, есть не-

большой внутренний сад с белыми статуями и замком. От замка идет дорож-

ка к обрамленному розами пруду, а в пруду играли золотые рыбки, как они

там играют две сотни лет. От нескольких чешских приятелей я слышал, как в

августовские дни 1968 года в парк заехал советский танк. Возможно, сбился с

дороги. Солдаты смотрели на рыбок с восторгом: «Ну, братцы, красота!» А

после, не снимая сапог, гурьбой полезли в пруд, сгребли рыбок в подолы

гимнастерок и вечером в котле походной кухни варили уху для батальона.

Сколько бы ни повторяли на политзанятиях слова об «интернацио-

нальном долге», многие солдаты ощущали неискренность и чувствовали се-

бя неловко. Одно дело, когда идет война, ты защищаешь родную хату, и со-

всем другое, когда ты в кузове грузовой машины, на прицепе гаубица, в чу-

жой стране, в окружении людей; тебе никто не угрожает, и у тебя нет повода

открывать огонь. И для чего ты здесь, не может внятно объяснить политиче-

ская тарабарщина командиров. Да ты и не спрашиваешь, чтобы не создавать

себе проблем. Но еще мучительней, унизительней чувство стыда, когда над

тобой, над твоей славной армией, в которой воевали твои отцы, победившие

гитлеровскую Германию, – улица смеется!

Я переписываюсь с Николаем Успенским, рядовым гвардейского 40-го

танкового Чертковского полка (командир полковник Мещеряков) 11-й гвар-

дейской танковой Приберлино-Карпатской дивизии 1-й гвардейской танко-

вой армии. В ответ на публикацию «Это было в Праге» он прислал сохранен-

ные «благодарственные письма» командования войсковой части № 47518

«за образцовое выполнение воинского и интернационального долга при за-

щите социализма в Чехословакии». Смышленый сельский техник-электрик

двадцати лет служил в группе советских войск в ГДР мастером по ремонту

электрооборудования танков и бронетехники. В полку три танковых баталь-

она, в каждом 9 танковых рот по 8–9 танков (Т-55) в каждой, взвод плаваю-

щих танков (ПТ-76), зенитный взвод (4 зенитных самоходных установки

ЗСУ), до полутора сотен колесных машин, а также рота связи, комендантский

взвод, хозяйственный взвод, саперный взвод, взвод разведки, пехотная рота

на гусеничных бронетранспортерах и т.д. Часть бросали на подавление вол-

нений в Польше и Венгрии; за ней закрепилось название «Черные крылья».

В апреле 1968 года начали возникать слухи о каких-то непорядках в Че-

хословакии. Солдат это особо не касалось бы, но от германо-чехословацкой

границы, вблизи которой они стояли, до Праги 165 километров, четыре часа

танкового перехода. Поговаривали, что отсюда будет главный удар. К нему

уже готовились; разведвзвод разворачивали в разведроту, саперный взвод –

в саперную роту; получили новый мостоукладчик, выдали хлопчатобумаж-

ное обмундирование, совсем новое, хотя до истечения срока старого было

далеко. Что-то неуловимое сдвинулось с места, нарушался ход вещей, но тре-

вожили не сами симптомы, а бессилие понять, что последует.

В первой половине мая в гарнизоне случился пожар, сгорела отдельная

рота химической защиты, тушили всей частью; из двадцати машин дотла

сгорели девятнадцать; пожар был виден за двадцать километров. А потом

налетел ураган, повалил деревья, гарнизон остался без света. На одной из

вечерних поверок при свечах в полку объявили «готовность номер один».

Отменили демобилизацию, отпуска, увольнения; запретили покидать казар-

му, можно только рядом посидеть на газоне. Учебную роту направили на по-

лигон менять изношенные гусеницы на новые, загружать боеприпасы, стать

боевой ротой.

Из письма рядового Успенского:

Восьмого июня часть построили на плацу. Командир полка сказал:

«Сынки, впереди тяжелые времена, и надо потерпеть месяца три-четыре».

Несколько полковых бензовозов ЗИЛ-157 подготовили как на парад: на две-

рях кабин нарисовали гвардейские значки, колеса окантовали белой краской

и послали на командно-штабные учения войск Варшавского договора в Че-

хословакии. Учения смахивали скорее на показные, чем на необходимые. Это,

объясняли офицеры, – предупреждение чехам, пусть знают, происходящую у

них неразбериху можно прекратить в любое время. Вернулись машины через

месяц. Пока шли учения, говорили солдаты, их встречали с цветами, а когда

все закончилось, а части не уходили, тянули время, отношение изменилось.