Я. Философия и психология свободы

Я подозреваю, что каждый, прочитавший заглавие этой статьи, воспримет в ней союз «и» как соединительный, а не как разделительный. Между тем, я использовал его именно в смысле противопоставления. Большинство людей убеждены, что анархия есть животное состояние первобытного общества, возвращение к которому есть лишь регресс. Человека с младенчества приучают к мысли, что власть есть благо. Попробовал бы ребенок зажить своим умом и без всякого контроля. Образ отца становится для него первым воплощением этой власти, и с тех пор всякая власть несет в себе элементы отеческого. Правда, Фрейд утверждал, что впоследствии сыну очень хочется убить отца за ту власть, которую он над ним имел в детстве.

Человек не есть общественное существо, он есть существо солипсическое, вынужденное жить в обществе. Глубочайшее заблуждение – считать, что общественное в его самосознании превалирует над индивидуальным. В истории человечества не было бы войн, государств, судов, тюрем и всех насильственных структур, а в его массовой психологии не было бы неврозов и психозов, если бы каждый человек не имел осознанного или бессознательного, заявленного или скрываемого им желания завоевать мир, подчинив общество своей сакральной воле. Этот мир есть то, что он есть, поскольку самосознание в нем изначально находится в непрерывном присвоении себе нуминозного Я. Вселенная тождественна самосознанию, и Синдром брамы преобладает над всем не только человеческим, но и животным бытием. В конце концов человек, как и животное, живет по Дарвину: отношения с социумом он выстраивает на демонстрации своей генетической привлекательности, неся как знамя свою внешность, свою силу, свой интеллект, свои социальный статус. Он только и делает, что завоевывает мир.

Что значит – освободить человека? Освободить от чего? От кого? Ведь не от родителей, жены, детей, друзей, коллег, соседей и соотечественников. Очевидно, все подобные призывы и декларации подразумевают освобождение человека от того, кто получил неограниченную власть над ним. Т.е. человека нужно освободить от человека. А это значит¸ что единственное, от чего стоит освобождать человека, – это его человеческая суть. Смысл гражданских свобод вовсе не в том, чтобы дать свободу некоему человека (его-то свобода и становится неограниченной властью), а в том, чтобы ограничить человека как такового. Именно отсутствие гражданских свобод создает благоприятную почву для того, чтобы этот человек вообще, homo sapiens, мог более или менее успешно осуществлять свою солипсическую суть – свой Синдром брамы, свою изначальную зоопсихологию, заложенную в него всей эволюцией.

Власть, деньги, слава (как иллюзия всеобщей любви, утерянной в детстве) – все это приближает человека к состоянию Брамы, творца Вселенной, к статусу первочеловека Пуруши, для которого мир есть любовь, к положению Адама в Эдеме, где все есть его собственность. Мир более синкретичен и поэтому возмутительно абсурден с точки зрения его дуалистической модели, в которой зло якобы стоит по другую сторону пропасти от добра. Увы, но самое желанное и естественное для самосознания стремление достичь нуминозного Я, которое оказывается смыслом жизни индивида и приобретает даже сакральный оттенок в метафизике бытия, сопряжено с тем, что и делает этот мир порочным и неисправимым. Выражаясь метафорически, чтобы приблизиться к Богу (а именно это делает всякий, кто стремится осуществить свою жизнь в социуме и выделить жирным шрифтом или хотя бы курсивом свое имя в длинном списке человечества) нужно продать душу дьяволу. Бог оказывается двулик как Янус, ведь недаром В Дао Инь и Ян слиты воедино. И этот фигуральный акт продажи нравственных идеалов будет совершаться во все времена, а грехопадение будет сопровождать человечество даже в царстве всеобщего изобилия, ибо равенство противоречит солипсической природе самосознания. Поистине, такое знание умножает скорбь.