Я - главный герой

— Иногда нас навещает ответственный в поселении за солдат. Уж больно просил, поскольку поселение религиозное, сильно не кощунствовать и соблюдать кошрут. Ходил тут, мозги парил нам, мол, смешиваем молочную и мясную посуду, в одной раковине моем, короче — достал, нудевши. Пришлось пойти товарищу навстречу. Чтоб не смешивать, мы всю молочную посуду в шкаф убрали, и теперь всё подряд едим только из мясной.

— В принципе весьма и весьма разумно.

— Что ещё? А, да, тут один раввин к нам зачастил, приходит и спрашивает: «среди вас есть тут евреи, или все вы гои?», — мол, тфилин наложить и вместе помолиться. Прикинь, зараза, «или все вы гои?». Ну, мы его за такую постановку вопроса сразу нахрен послали.

— Правильно сделали.

— А тут как-то Игорёха повёлся. И теперь это чудо приходит и спрашивает «Где Игорь-Йегуди (еврей)?»

— Ладно, пусть придёт и меня спросит, я ему всё объясню.

— А теперь, Санёк, поешь, и давай с Вовчиком в патруль, на ознакомление с местностью.

Ботинки зашнуровали, заряженные автоматы наперевес — и пошли «погулять».

Теперь, для полноты повествования, я вам расскажу, что такое еврейское поселение Нахлиель. Изначально сюда привезли несколько вагончиков. Каждый вагончик — это как дом. Две небольшие спальни, как бы зал, совмещённый с кухней, душевая и белый друг. Потом ещё подвезли немножко, со временем провели коммуникации, построили каменные дома, водокачку, синагогу отгрохали, всё это дело обнесли забором, и вот вам современный Нахлиель.

— Так вот, Санёк, в соседнем с нами вагончике живут овцы.

— ?!?!

— Ага, там что-то по типу хлева у них.

— А что в этих вагончиках?

— А здесь эдакий еврейский вариант республики ШКИД, только в кипах и с пейсами. Из вагончиков сделали религиозный интернат-ешиву, там теперь святым премудростям шпана религиозная обучается. Детки ещё те, лет 12–14, постоянно ходят сигареты клянчить.

— И чем ещё сия прогрессивная часть израильского общества здесь занимается в свободное от учёбы и перекуров время?

Вышли на «широкую» улицу.

— Санёк, эта улица здесь единственная. Она более-менее широкая и прямая, а всё остальное — это так, просто закоулки.

— Названия, я понимаю, у неё нет?

— Естественно, нет.

— Тогда пусть это будет «Невский проспект»

— Это почему?

— Просто я очень люблю по Невскому прогуляться…

Идём дальше по Ново-Невскому проспекту.

— Тут у нас автобусная остановка, причём, что символично, конечная на маршруте. Дальше Нахлиеля даже бронированный автобус никуда не поедет.

— Дальше, действительно, только на танке.

Ещё полминуты ходьбы, и наш проспект закончился.

— Значит, тут у нас магазин. Мясо у нас есть, сейчас купим рис, а вечером я перец нафарширую.

— Отлично, Вовчик, я берусь помогать приготавливать ужин, ты знаешь, я неплохо умею кипятить воду для чая!

Часть 4

Ужин удался на славу, Вовчик не подкачал, да и я с кипятком в тот вечер был просто «в ударе». Ближе к ночи к нам на Хаммере подъехали солдаты с соседней базы. Как потом мне сказал Вовчик, это происходит ежедневно.

Ребята объехали поселение вокруг, проверили забор, порычали двигателями, чтоб арабы слышали и случайно страх не потеряли, а потом к нам — лясы поточить, чайку попить, холодильник на предмет йогуртов почистить. Нам не жалко, лишь бы на здоровье. Не знаю почему, но всегда все водители оказывались «нашими». Разговор плавно катился по привычному «русскому» руслу: кто, когда и откуда в страну приехал, кто, где и чем поначалу в этой стране занимался. Вспомнили про кибуцы. У меня своих историй про кибуц навалом, а тут Мишка свою рассказал.

Кибуцный рассказ Мишки:

«Помню, послали меня в первый же день в коровник работать, а за старшего там был друз (араб-христианин) какой-то. Он мне и говорит: «иди коров доить». Я отродясь коров не доил, и в принципе сильно к этому по жизни не стремился. Стал в несознанку уходить, мол, не знаю, не умею, а он, зараза: «небоись, тебе покажут, тебя научат». Я, как могу, продолжаю упорно косить: «да я вообще не знаю, где у вас тут доильная», — а он чё? Взял листок бумаги, стал карту мне рисовать, проходы, ограды, коров нарисовал и, среди всего этого, тропинку мне проложил, чтоб не заблудился.