Я горд, что русский генерал

– Да, внешне какие-то телодвижения вроде бы предпринимаются. Но они имеют непоследовательный характер, а зачастую ведут не к укреплению, а к ослаблению безопасности России. Возьмем три основных события последнего времени. Это принятие «Военной доктрины», проведение военной «реформы» и переговоры с США по договору о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ). Какое из этих событий главное? Убежден, что это принятие «Военной доктрины», ибо она должна учитывать нынешнее и предстоящее состояние Вооруженных сил, включая стратегическую ядерную компоненту, и на основе глубоко научного анализа и стратегического прогнозирования определять основные направления развития Вооруженных сил. Но никак не наоборот.

Между тем происходит вот что. Во-первых, «Военная доктрина» никак не стыкуется с «обновлением облика» Вооруженных сил, затеянным небольшой кучкой гражданских чиновников полтора года назад. Это самое «обновление облика» идет в диаметрально противоположном направлении от содержания доктрины. Обычные вооруженные силы (Сухопутные войска, флот и авиация) в результате сердюковско-макаровских реформ находятся сейчас в таком разрушенном состоянии, что они просто не в состоянии обеспечить защиту нашей страны.

Второе противоречие в том, что в основе новой «Военной доктрины» упование на ядерное оружие: оно, мол, защитит нас при любой раскладе сил. Однако одновременно верхушка РФ ведет переговоры с США по резкому сокращению СНВ. При этом именно российская сторона уговаривает американцев пойти на радикальные сокращения. То есть делается очередной шаг к ликвидации ядерного потенциала России. Так что «Военная доктрина», военная «реформа» и наш «встречный» план по сокращению СНВ не только не согласуются, но принципиально противоречат друг другу.

Если в «Концепции внешней политики» и «Военной доктрине» содержатся призывы к укреплению обороноспособности России, то военная «реформа», по моему мнению, исходит из того, что чем больший вред будет причинен нашей армии, тем лучше.

Напомню, что нанесением максимального ущерба нашей армии занимались Гитлер и его начальник Генштаба Гальдер. Но они делали это в условиях войны и лишь на европейской части СССР. Сейчас же сопоставимые разрушения причиняются Вооруженным силам России в условиях мира и на всей территории страны – от Калининграда до Владивостока.

Третья проблема в том, что доктрина носит пассивный характер. Мол, если нападут, то будем защищаться. А как укрепить обороноспособность, чтобы ни у кого не возникло и мысли нападать на нас – этого в доктрине нет. Но ведь на то и нужна доктрина, чтобы определить задачи государства в области обороны гораздо шире, нежели сиюминутные потребности защиты от каких-то конкретных угроз. Например, в доктрине не ставится задача расширения зоны безопасности вокруг наших границ за счет укрепления отношений с бывшими республиками СССР. Не ставится задача приобретения новых союзников в «дальнем зарубежье». А ведь это задачи огромной важности. Приведу пример. Выход Красной Армии на новые рубежи в 1939 году позволил создать «предполье» глубиной в 400 километров, которое фашистским войскам пришлось преодолевать с тяжелыми боями в течение нескольких недель. В результате был сорван «блицкриг», на который надеялся Гитлер. Вот вам пример того, как безопасность страны была решающим образом повышена за счет чисто политико-дипломатических средств. Ныне о «предполье» можно только мечтать. Войска НАТО фактически оказались в 120 километров от Петербурга и в 600 километрах от Москвы. А на этих направлениях у нас в результате безудержных, а вернее – преступных «реформ» практически нет войск для защиты двух столиц.

И вообще у нас ныне на наших границах вместо союзников один за другим плодятся противники. С Грузией мы уже воевали, с Беларусью и Украиной находимся в состоянии «холодной войны». Проект Евразийского Союза, внесенный президентом Н. Назарбаевым и предполагающий единое экономическое и оборонное пространство, российское руководство успешно отвергло. На постсоветском пространстве у нас нет союзников, есть конкурирующие с нами бизнес-партнеры. ОДКБ – фикция: ни один из ее участников даже политически не поддержал Россию в событиях августа 2008 г. В Шанхайской организации сотрудничества далее борьбы с пресловутым терроризмом мы никуда не продвинулись.

Четвертое обстоятельство в том, что формально в доктрине ставится задача развития военно-промышленного комплекса. Но мы же видим, что происходит. Идет стремительная деградация ВПК. Он держится только на экспортных заказах. Стратегические предприятия продолжают приватизировать. Они попадают, в том числе, и под иностранный контроль. Россия на глазах теряет способность создавать современное оружие, а российские политики и подпевающие им чины из Минобороны все более настойчиво ведут разговоры о закупке боевой техники в странах НАТО. Последний по времени позорный пример – намерение Минобороны закупить французские десантные вертолетоносцы. Кому они нужны? И зачем?