Я Гордый часть 5

Она подняла на меня глаза, в уголке которых блеснула слеза.

И глянет мгла из всех болот и всех теснин,

И засвистит весёлый кнут над пегой парою.

Ты запоёшь свою тоску, летя во тьму один,

А я, одна, заплачу песню старую.

— Где же вы были все это время? Что с вами происходило? Почему в ваших глазах поселился холод? Вы улыбаетесь, но они будто отражают ночь и тоску. И этот ваш шрам — я же опытный целитель и могу понять, как и чем его нанесли. Вы лишились тогда глаза, да и вообще, части лица. Вы должны были сойти с ума от боли! Но вы стоите передо мной — такой красивый, мужественный и… одинокий.

— Мне пришлось спешно уехать. Где я был, никто не знал и еще долго не узнает. Много чего произошло там, и я почти ни о чем не жалею.

— Почти? — она сделала шаг мне навстречу, но, опомнившись, наоборот, чуть попятилась.

Разлука — вот извечный враг российских грёз.

Разлука — вот полночный тать в счастливой полночи,

И лишь земля из-под колёс, и не расслышать из-за гроз

Ни ваших шпаг, ни наших слёз, ни слов о помощи.

— Почти, — эхом повторил я. — Там, где постоянно холодно, я научился ценить тепло дома и близких людей, что щедро делились им со мной. На многое там научился смотреть иначе. И на многих. Моя жизнь, можно сказать, разделилась на до поездки и после, и теперь я на все смотрю иначе — на людей, на друзей, на близких. Нас учили ни о чем не сожалеть — сделанного не воротишь. Нас учили отпускать прошлое — оно мешает двигаться вперед. Нас заставили принять, что за свои поступки мы и только мы несем ответственность, которую нельзя перекладывать на других.

— Но любую ношу можно разделить с близкими, и она станет легче.

— Иногда свой камень надо толкать самому.

Какой беде из века в век обречены?

Какой нужде мы платим дань, прощаясь с милыми?

И почему нам эта явь такие дарит сны,

Что — дивный свет над песнями унылыми?

— Вы говорите страшные вещи, Ваше Высочество. Что же вас так сильно изменило, хотя и не сломало? Почему вы, даже находясь среди близких, все равно одиноки?

— Я не одинок, просто еще не переключился. Там, где я был, будто иной мир, отличный от этого. Сложно притворяться комнатной болонкой, будучи бойцовым псом. А когда вернулся — сразу как-то все навалилось. Много новостей, много событий. Потом узнал о вас — повторюсь, рад, что у вас все хорошо. Вы сделали правильный выбор.

— Правильный, — кивнула она с показной уверенностью, сквозь которую сквозила фальшь. — Я люблю мужа, он хороший человек. Да и вы, как я поняла, определились с невестами.

— Да. Не успел вернуться, как сразу окольцевали. Ну, почти, — грустно улыбнулся я. — Ладно, пойду, а то меня, наверное, уже обыскались. Прощайте и всего вам самого лучшего.

— Прощай… Сергей, — услышал я в спину, и даже через закрытую дверь до меня донеслись её приглушённые рыдания.

Быть может, нам не размыкать счастливых рук?

Быть может, нам распрячь коней на веки вечные?

Но стонет север, кличет юг, и вновь колёс прощальный стук,

И вот судьба разбита вдруг о вёрсты встречные…

(«Разлука». К/ф «Гардемарины, вперед!» )

Фух, это было тяжело! Тяжело смотреть на нее и не дать волю своим рефлексам. Я уже забыл, как на меня действует эта девушка! Вот только теперь это чужая жена, так что забудь о ней и засунь куда подальше свои мысли и желания! А ведь все могло сложиться по-иному… Ладно, чего тосковать о несбывшемся. Она, надеюсь, будет счастлива, но почему же так тянет в груди?

Все, глубокий вдох-выдох и забыть сюда дорогу. С ней никакая маска не поможет — будто видит меня насквозь. Чуть не поплыл от жалости к себе. К черту такие разговоры! Так и расклеиться недолго, а оно мне надо? Хочу кутить, гулять и заниматься развратом — в отпуске я или нет⁈

Надо бы, кстати, узнать, как там мои девчонки отдыхают. Или рано еще? Да, позже с ними свяжусь. Пусть задание я им выдал и очень сложное, но уверен, они справятся. А еще хорошо бы разузнать насчет моих льда и пламени… А с другой стороны, стоит ли ворошить прошлое? Не знаю, надо подумать об этом в спокойной обстановке.