Я говорил, что лучше промолчать?

– Вода и сон – единственный способ поскорее протрезветь и по возможности облегчить похмелье, – усмехаюсь я, пытаясь как-то разрядить напряженную обстановку, чтобы завтра Иден не терзали муки совести.

– Тебе стоит почаще об этом вспоминать, – шутит Иден, пока я задергиваю шторы, чтобы яркий свет фонарей не бил в глаза. – Когда ты в следующий раз напьешься, я так и буду твердить: «вода и сон, вода и сон».

Покачав головой, улыбаюсь. Все-таки Иден – само очарование!

– Постарайся немного поспать, – ласково советую я.

Благодарно рассмеявшись, она поправляет подушку и, натянув простыню до подбородка, устраивается поудобнее. Я намереваюсь выйти, чтобы ее не стеснять, но медлю. А вдруг она не хочет, чтобы я уходил? Может, не оставлять ее одну? Или, наоборот, ей сейчас лучше побыть в одиночестве?

– Ты возвращаешься на вечеринку? – подняв голову, интересуется Иден.

– Да не знаю, – признаюсь я. Тайлер Брюс обычно не покидает вечеринки слишком рано. – Тиффани, наверное, меня обыскалась.

– А-а, – разочарованно бормочет Иден, и я почти физически чувствую, как екает у нее сердце.

– Не буду тебе мешать. – Ободряюще улыбаюсь, чтобы дать Иден понять: я тут, мне не все равно.

Иден снова падает на подушки и, отвернувшись, кутается в простыню. Нехотя выскользнув из комнаты, прикрываю дверь и в нерешительности топчусь на месте. В тишине закрываю глаза и, вздохнув, упираюсь в дверь лбом.

Снова тащиться на вечеринку, просто чтобы продемонстрировать всем остальным, что я веселюсь и радуюсь жизни, было бы трусостью. Не все ли равно, что обо мне подумают? Нет, больше никому ничего не буду доказывать. Мне не нужно ничье одобрение. В конце концов, я самодостаточный человек.

Я не стану дальше прятаться за маской крутого Тайлера. Ненавижу этого парня. Пусть он идет лесом! Я больше нравлюсь себе таким, каким бываю рядом с Иден – то есть самим собой! Это ведь я, настоящий! Со всеми своими слабостями и трудностями, секретами и проблемами.

Черт с ней, с вечеринкой. Никуда я не пойду. Останусь здесь, с Иден, потому что она мне дороже чужого мнения.

Снова открываю дверь. Иден уже спит. Опускаюсь на пол напротив окна и, прислонившись к стене, любуюсь на нее. Как бы я хотел, чтобы она знала: я здесь, с ней. Готов, если понадобится, сидеть подле нее часами и охранять ее сон.

Наверное, в это мгновение я и осознаю, что люблю ее.

53

Пятью годами ранее

Я отказался назвать полицейскому Гонсалесу свой адрес, поэтому в конце концов он привез меня в еще более пугающее место: отделение полиции. Уже жалею, что вообще согласился сесть к нему в машину.

Я притулился на стуле у стены, нервно сжимая бутылку с водой, которую мне дал Гонсалес, и испуганно оглядываюсь по сторонам. Мимо меня снуют полицейские. На одном из столов громко трезвонит телефон. По всему помещению витает запах кофе.

Я не признался, кто я такой. Даже не сказал свою фамилию. Как назло, в отделение заехал один мамин сотрудник, адвокат, и сразу меня узнал.

Родителей уже вызвали. Подумать только, им звонят по моему поводу уже второй раз за день! Сначала из школы, а теперь и того хуже – из полиции. Они решат, что я совсем отбился от рук, а я даже не смогу оправдаться. Мама ужасно расстроится, а отец будет в бешенстве.

– Ну, повезло тебе. – Гонсалес заходит в кабинет с чашкой в руках и, присев на соседний стул, отпивает горячий кофе. Искоса поглядываю на него. – Твои родители даже не заметили, что ты сбежал. А могли бы сейчас из-за тебя с ума сходить от беспокойства. Они будут здесь с минуты на минуту.

Потупившись, ничего не отвечаю. Меня мутит от ужаса. Зачем я остановился у этого дурацкого дерева? Надо было дойти до остановки, сесть в автобус и уехать из города.

– Ты в порядке? – с тревогой спрашивает Гонсалес.

Нет, я совсем не в порядке. И я бы все ему объяснил, но как?

У меня ноет все тело, кружится голова. Ощущаю страшную слабость и почти ничего не вижу от еле сдерживаемых слез. Поднимаю голову и смотрю на полицейского. Не могу найти нужных слов, в моем взгляде застыли страх, тоска и отчаяние. Мысленно умоляю Гонсалеса понять, как мне жутко и больно, прочесть это по моим глазам. Я пытаюсь рассказать ему правду – пусть немо, пусть бессловесно. Я так хочу, чтобы он защитил меня, утешил, обещал, что все будет хорошо…

Но Гонсалес молчит: он ничего не замечает. Отвернувшись, смаргиваю слезы и выдавливаю:

– Да.

Полицейский хлопает меня по плечу и, отпив еще кофе, встает.

– Пойду встречу твоих родителей.

Он кивает своим коллегам и исчезает за дверью, а я откидываюсь на спинку стула. Зажмурившись, закрываю ладонями лицо, но случайно дотрагиваюсь до синяков и подскакиваю от резкой боли. Торопливо отдергиваю руки и хватаюсь за волосы. Я растерян, напуган, даже зол. Почему я должен все это терпеть? С каждым днем моя жизнь становится все невыносимей. Чувствую себя все более беспомощным и слабым.

У меня больше нет сил. Я устал постоянно врать, устал все время притворяться, что все хорошо, и выгораживать отца. Надо его остановить. Только не знаю, как выговорить правду…