Я и мой автомобиль

То, что он не знал дорогу, выяснилось часа через два. Мы елозили по проселкам, и мне показалось, что дважды попадали туда, откуда выехали. Грузовик давно пропал, мы мотались по чистому полю, пыля впустую и сжигая бензин. Спросить дорогу было не у кого. Большая лужа преградила нам путь, но Пашка смело въехал в нее и легко преодолел. Нас ждало еще несколько луж — видимо, дождь прошел здесь недавно. В очередной луже автомобиль забарахтался, как муха во щах, и заглох.

— Все, — сказал Петухов.

— Паша, — спросил я, — как же будет с дальнейшим развитием автомобилизма? Неужели мы здесь умрем?

— Я думаю, да, — сказал он.

— В таком случае нам следует написать что-нибудь предсмертное, — сказал я, вспомнив Сфинкса.

Мне показалось, что бывают такие случаи в жизни, когда совершенно необходимо, чтобы пришел пророк с огненным взором и сначала для порядка проклял сбившегося с пути, затем грозно указал бы ему дорогу к истине и наконец, отматюгав, потащил бы из лужи заблуждений.

— Нам нужен пророк, — сказал я Пашке. — Причем с тросом. Потому что у меня троса нет.

Петухов открыл дверцу и, выглянув, констатировал:

— Полколеса… Я подозреваю, что эту дорогу проложили специально для нас…

ГЛАВА ПЯТАЯ

За такие дела, — сказал Крот, — бьют морду. Ты безответственный человек.

— Рома, — Карпухин учтиво приложил руку к сердцу, — ее супруг — ужасный тип. Он замучил ее попреками и подозрениями. Они разошлись. Крот рассмеялся, задрав голову, что ему было труднее всего.

— Это она тебе сказала?

— Она мне сказала только про развод. Про остальное я догадался сам.

Крот ходил по кабинету, как маневровый тягач. Карпухин оправдывался:

— Рома! Лучше жалеть о том, чего не сделал, чем о том, что сделал.

— Забавная ситуация, — размышлял Крот, — ты знаешь, почему они разошлись?

— Понятия не имею.

— Они разошлись фиктивно! Чтобы она могла вступить в кооператив и оставить Сименюку жилплощадь. А потом они сойдутся, сменяются, и у них будет большая квартира.

— Бедная крошка, — спокойно сказал Карпухин. — А вы не можете дать вашему сотруднику квартиру?

— Чудак! Мы ему дадим в будущем году двухкомнатную, как растущему специалисту. Больше мы не можем. Впрочем, может быть, у нее изменились планы?

— Не думаю, — сказал Карпухин, — я не достоин ее. Крот засмеялся:

— Наконец-то появился повод для развода!

— Ты формалист, — сказал Карпухин. — Я к тебе пришел не для того, чтобы ты топтал мое чувство. Мне нужна фанера восемь миллиметров. Я уважаю Яковлева — он дает мне кушать. Позвони своим босякам, чтобы была фанера.

— Фанера, фанера, фанера, — пропел Крот. — Будет тебе фанера… Он посмотрел на Карпухина своими точками, наполненными маслянистым цветом нездоровой зависти.

— Кажется, все готово, — сказал он. — Суд через неделю. Адвокат — Сорокин. Возможно, вытащим девочку, и у тебя будут основания быть другом дома.

— Пошляк! — закричал Карпухин. — У тебя нет ничего святого!

— Святого у меня до хрена, — возразил Крот. — Поэтому я и вгруз в это дело. Для меня Колькино слово — закон.

— А ему зачем?

Крот присел к столу, тарабаня короткими пальцами:

— Он любит, чтобы все было в ажуре. Сережа Сименюк действительно талантливый парень. Он, конечно, лопух, но это к делу не относится. Эта маленькая мымрочка вертит им как хочет. Боюсь, что в конце концов она его отправит на каторгу. Ей нужна большая квартира! И должен сказать, Кеша, что тебе в этой квартире не жить. Ты умрешь, как Рембрандт, в полной неизвестности.

— А Колька твой знает про эти делишки?

— А зачем ему знать? Что у него, заместителя нет?

От автора

Пророк появился на голенастом тракторе, остановил свою технику рядом с нами и, выплюнув окурок, спросил:

— Застряли?

— Ты не трепись, — сказал пророку Пашка, — ты вытащи.

Пророк надвинул кепку и полез с трактора. Он был в резиновых сапогах.

— Кабы не я, долго бы сидели… Тут не ездят… Сбились вы… Трос есть?

— Конечно, нет, чего захотел, — сердито ответил Пашка. Пророк покачал головой:

— Кто же это без троса ездит?

И, не ожидая ответа, полез под облучок. Там у него лежала старая пеньковая веревка, толстая и потрепанная от частого употребления. Видно было, что таскал он в рай заблудших не однажды.

Пророк хлюпал по луже, привязывая нас к трактору.

— Поберегись! — крикнул он и попер медленно.

Нельзя сказать, что мы ждали спасения сложа руки или пересказывая друг другу историю своей жизни. Мы пытались выбраться и сами. Поэтому к моменту появления трактора мы уже прочно сидели на брюхе и колеса наши обращались в жиже весьма свободно.

Трактор выбрался на сухое легко. Наш автомобиль стоял за ним мокрый и грязный, отряхиваясь по-собачьи.

Парень отвязался.

— Куда едете? Мы ответили.

— Двенадцать километров, — сказал парень, — так и держитесь. Пашка достал рубль.

— Помолись за нас.

Парень улыбнулся прекрасными белыми зубами:

— Я неверующий…

— Не может быть, — сказал Пашка.

Парень сунул рубль в нагрудный карманчик рубашки и уехал.

— Ты его оскорбил, — сказал я, когда мы обогнали пророка. — Ты. дал ему динарий за душевный порыв.

— Человек склонен к обогащению, — успокоил меня Петухов. — особенно когда никто не видит.