Я и мой капитан

– Не совсем так, – пробовал доходчиво пояснить я. – Ты ела промежуточное звено, надстройку в системе оплодотворения. Головохвост этого существа заполнен аналогом земных сперматозоидов – ведь это хорошая идея совместить балансирующие функции хвоста с половым органом? Эта промежуточная стадия, назовем ее «спора», так как земного термина для нее не существует, так вот – эта спора имеет примитивный мозг, органы чувств, такие как глаза, плавники и даже зубы, чтобы просуществовать подольше, пока не найдет материнское существо в бескрайнем море. Единственным недостатком споры готла является генетическая дегенерация. То есть мужская особь на суше воспроизводит спору способом, подобным клонированию, поэтому спора готла умирает в течение четырех-пяти суток с момента рождения. Но за это время части спор удается найти самку и зачать новую жизнь.

Мой симбионт помолчал какое-то время, после чего выдал:

– Ясно: получается, я съела отвалившийся член.

– Некорректное сравнение: в теле споры содержится полость для активных клеток, – успокоил я Вику.

– С яйцами! Плавающий член с яйцами, – сделало вывод существо, прервав процесс обработки волос расческой и уставившись в точку пространства, неопределимую без электронного микроскопа.

Я не знал, что ответить. Через минуту симбионт вдруг сам вышел из гипноза:

– Но ведь рыба была вкусная, так?

– Весьма вероятно… мне сложно судить, но так эту пищу оценивает большинство гуманоидов, имеющих вкусовые рецепторы…

– Макс, пообещай впредь предупреждать меня о всяких таких штуках.

– Конечно, – согласился я, – это полностью согласуется с моей стратегией.

– То есть ты будешь сообщать обо всех подобных подводных камнях? – попросила Вика снова.

«Я вроде бы ответил уже. Хм, при чем тут камни? Что она имеет в виду? – на секунду задумался я. – А, понял! Семена!»

– Да, например, плоды с Аламака в твоем кожаном чехле…

– Оранжевые бананы? – уточнила Вика и полезла в сумочку. – С ними что-то не так? Их надо чистить? Только не говори, что это тоже чья-нибудь сперма…

– Нет-нет, – поспешно заверил я своего симбионта, – но, думаю, тебе следует знать, что момент разрыва оболочки фрукта является сигналом для старта бурного прорастания семян внутри…

Вика тем временем уже целеустремленно снимала кожуру с «банана».

– То есть косточки есть нельзя? – спросила она.

– Можно. Некоторые даже находят их особенным деликатесом. Но для развития семян на данной стадии подходит любая среда, дисперсная или аморфная, богатая органическими компонентами. Проще говоря, они пустят корни в твоем пищеводе и начнут расти, а мне не хотелось бы задействовать медицинский модуль, чтобы после вырезать их из твоего тела гамма-ножом в течение нескольких часов.

– Мне бы тоже не хотелось, – сказала Вика подвида Б, выковыривая «косточки» пилочкой для ногтей.

Мы находим общий язык – это хорошо. Я даже не стал напоминать самке о ее невыполненных задачах по уборке, боясь нарушить налаживающийся протокол общения между нами.

– Так, ну все теперь? – Вика подняла изрядно выпотрошенный плод над головой, хотя я и так прекрасно видел результат «рубки».

– Да. Готово к употреблению, – заверил я.

Однако симбионт, к моему удивлению, стал тыкать плодом с Аламака в клетку с пушистыми сферами, стоящую рядом, приговаривая: «На, мой хороший, попробуй».

– Рррр-э-к, рррр-э-к! – раздалось из клетки, и оба му’ум-рэка откатились к дальней решетке, вздыбив шерсть.

«Видимо, уровень доверия между нами все еще оставляет желать лучшего», – решил я, а вслух поинтересовался:

– Ты что делаешь? Думаю, они это есть не будут!

– А что они едят? – Вика снова обратила лицо к потолку.

– Минутку…

Я отправил поисковый запрос в галактическую Сеть.

– Вот: «Обитая преимущественно в густой траве, впитывают воду, скапливающуюся на стеблях… по-вашему «роса», питаются мелкими инсектоидами, паразитирующими на растениях»… тут осмелюсь провести аналогию с вашей тлей.

– Понятно. – Гуманоид отложил «банан» в сторону и потянулся к клетке.

Вика открыла дверцу, вынула одно из существ и умостилась на кровати, подобрав биподы. Потом прислонила му’ум-рэка к верхней половине торса и, обхватив его руками, начала расправлять ему шерсть, приговаривая: «Бедный, голодненький, грустно тебе?» Мне эта сцена напомнила Мадонну и младенца с икон распространенного на земле культа.

– Макс, а где у него ротик? – спросил симбионт, переворачивая шар.

– Такого органа у му’ум-рэков нет.

Виктория вздохнула, поглаживая своего питомца:

– У тебя есть ножницы?

Я обрадовался: наконец-то она приняла мои доводы насчет волокон.

– Есть похожий инструмент, в медицинском отсеке.

– Давай, – приказала Вика.

– Не могу, сходи сама, пожалуйста. Это на средней палубе.

– Пусть твой летающий робот принесет.

– Оба ремонтных дроида после погрузки сплава находятся в машинном отделении – пополняют заряд, – пояснил я.

– Батарейки сели?

– Можно и так сказать.

Симбионт нехотя поднялся, поместил существо обратно в клетку и направился к лестнице на вторую палубу.

– Эта секция, голубого цвета дверь!

Перегородка отодвинулась, и Вика ахнула:

– Какая комната! Тут так чисто…