Я и мой капитан

– Это… это невозможно… их двигатель… это фрегат третьего класса, он нагонит нас через полчаса, даже если я стану удаляться от него на полной скорости.

Гуманоид пребывал в странном состоянии – такой конфигурации его лицевых мышц не было в моей базе соответствий земным эмоциям. Потом Вика очень спокойно произнесла:

– Макс, ты можешь уйти от них?

– Нет, разве что… – Я был не в восторге от такой идеи, хотя именно Вика в свое время ее мне и подсказала.

– Разве что?

– Гиперпрыжок отсюда, – ответил я, – но я на такое не пойду. И не проси. Это значит уничтожить целую планету, может быть, даже несколько планет. Никогда! – заявил я твердым голосом.

– Мы в десяти минутах хода. Ожидайте, – вклинился в наш диалог голос дроида. – Оставайтесь на месте. Всем симбионтам пройти в свои камеры.

Вика смотрела на потолок рубки хмуро и напряженно. Потом развернулась и вышла в коридор, тряхнув волокнами на голове.

– Ты куда? – зачем-то спросил я.

– В туалет, – ответила она коротко, – он же приказал.

Резиновые стержни симбионта застучали по лестнице на среднюю палубу. Так, все будет хорошо. Не может быть иначе. Скоро дроиды СБФ проверят корабль и скажут, что все в порядке. Мы ведь не перевозим никакой контрабанды. Все будет хорошо…

Не дойдя пару шагов до своего отсека, Вика вдруг свернула во все еще открытое медицинское отделение и вручную задраила входной люк изнутри.

– Вика, Вика! – закричал я.

– Симбионт с поддельным идентификатором «Виктория Иванова», немедленно пройдите в свой отсек! – донеслось из динамиков более чем настойчиво.

– Что? – Мой симбионт уже открыл шкаф аварийной эвакуации и безуспешно пытался распечатать одну из капсул.

– Стой! Подожди! – в отчаянии выкрикнул я.

– Я на Землю не вернусь! – уверенно выпалила Вика, разбив-таки оболочку капсулы хирургическим молотком.

– Вика!

– Что? – Она обернулась и посмотрела на меня, будто точно знала, где находится камера.

Этот миг мне и запомнился больше всего, как водораздел между жизнью и смертью, как межа, отделившая мое прошлое от моего будущего жалкого существования. Я – растерянный, подавленный, и она – решительная, точно знающая, чего хочет. На вид беспомощная по своим тактико-техническим показателям, в оранжевой робе и с этими неэффективными волокнами, свисающими по краям приемного блока.

– Каков твой истинный идентификатор? – выдавил я.

– Ира… Ирина Каминская. Прощай, Макс, – ответила она и сжала «монетку» обоими манипуляторами.

Раздался хлопок, и капсула экстренной эвакуации покинула мой полезный объем. Тело симбионта осело на пол, гулко ударившись затылком об обшивку камеры, и застыло. А я почему-то все не мог оторвать фокус камеры от застывших глазных датчиков Вики-Ирины. Казалось, что вот-вот в них вновь огоньком затеплится жизнь и самка спросит: «Откуда эта кровь на полу?»

– Транспортный корабль МА-Икс 8350, класс 2, ваше сознание приговаривается к пятистам темпам профилактических работ в системе Процион в качестве накопителя излучения. Ваш корпус будет конфискован в пользу Федеративного правительства.

– Но я же…

– Вы имеете право на подачу апелляции в установленном порядке. Суд окончен.

Глава 5 Умтак

Бежать, бежать, бежать… Свет, свет… Бежать, бежать, бежать… Стоять… Нюхать, нюхать… Враг нет… Бежать, бежать, бежать… Нюхать… Там! Бежать, бежать… Тут! Копать, копать, копать… Да… Еще копать… Грызть, грызть вкусно… Вкусно… вкусно… Кто? Кто? Нюхать, нюхать… Друг тут… друг… Кусать друг, кусать… Уходи, друг… уходи, друг… Мое грызть… Грызть, грызть… вкусно…

Застрять… вкусно застрять! Умирать… умирать… Глотать, не умирать… глотать… глотать… Не умирать! Не умирать!

Бежать, бежать, бежать… Где вкусно… где? Там! Бежать, бежать… Вот! Копать, копать… Стоять… Стоять! Нюхать… Враг… враг! Бежать, бежать, бежать… Тут враг, тут… Стоять… стоять! Стоять, враг тут, тут…

Бросок.

Ш-ш-ш… Глота-а-а-а-ть… Глота-а-а-а-ть… Вку-у-у-сно. Толка-а-ать, толка-а-ать… Глу-у-уб-же… Толка-а-а-ть… Ш-ш-ш… Лежа-а-а-ть… Тепло… Лежа-а-ать… Тепло и вкусно-о-о… Ш-ш-ш… Вра-а-аг… Вра-а-аг… Бежа-а-а-ать… Тепло-о-о и вку-у-усно-о-о… Бежа-а-а-ть… Бежа-а-а-ть? Беж…

– Умтак, опять ты весь измазался.

– Прости, мам, с Рултаком ловили ползучек – я люблю есть ползучек.

– Дай я тебя пощекочу, мой славный…

– Ты кто? Не подходи ко мне, урод! Не трогай меня! – Умтак взбрыкнул и завалился на спину. – Не подходи! Прочь, прочь! – орал он.

– Что с тобой, Умтак? – Кулитук остановилась на мгновение, но потом двинулась к сыну.

Сбитый с толку Умтак сел на полу, будто впервые оглядывая комнату всеми четырьмя глазами.

– Мам… не знаю… – растерянно промямлил он, но глаза его прояснились. – Кажется, съел что-то. Живот болит.

И Умтак заплакал, всасывая слезы. Кулитук протянула хобот к его лбу.

– Мама! Мама! Опять… Мама! – завизжал Умтак и перекатился на бок, отбивая хобот Кулитук своим и размахивая всеми руками. – Прочь, урод! Прочь! Убери свое мерзкое щупальце! Прочь!