Я и Мы

Присуща ли человеку инстинктивная «воля к власти»? Наши психологи (П. М. Якобсон и другие) исследовали первоклассников-октябрят. Подавляющее большинство из них желало бы стать командиром звездочки. Почему? Обычный ответ: «Потому что его все слушаются, а он делает что хочет». Уровень социального осмысления, как видим, еще невысок. Вот как будто бы и инстинкт: иметь, так сказать, больше степеней свободы.

Но это так просто только на первый взгляд. Есть «воля к власти», но есть и «воля к подчинению». Особенно сильна она как раз у детей, а с возрастом уменьшается. Детская интуиция очень тонко и точно ухватывает социальные предпочтения, хотя ребенок и не в состоянии этого выразить. Детская психология, как стеклышко, отражает принятое обществом соотношение ценностей.

Отношение к лидеру всегда обоюдоостро — между любовью и ненавистью, надеждой и страхом. А то, что человеку самому хочется быть лидером, еще не означает, что он посмеет и сумеет им быть. Во многих случаях дело ограничивается только слепой борьбой против всякой власти и даже не борьбой, а брюзжанием и кукишем в кармане.

Положение лидера имеет и преимущества и недостатки, смотря по тому, что принимается за ценность. В чем-то лидерство увеличивает число степеней свободы, а в чем-то уменьшает. То, в какой мере лидерство привлекательно для данной личности, в какой мере эта стратегия ей присуща, зависит от множества переменных. Глубинное самоощущение, общий тонус уверенности — неуверенности — это определяется гормональным статусом и особенностями мозговой химии. Самые отчаянные и несносные лидеры — маньяки и гипоманьяки. Но огромное значение имеет и выработанный стереотип поведения: то, как складывались на протяжении жизни взаимоотношения в семье, с товарищами, на работе. По статистическим данным западных социологов, удачливыми руководителями чаще становятся старшие дети больших семей, а протест и бунтарство — удел младших. Любопытно еще вот что: при властном отце и мягкой матери растут активные, агрессивные сыновья, а дочери пассивны (конечно, тоже лишь в статистическом преобладании); когда сверхактивна мать, сыновья малоинициативны, слабовольны (прослеживается даже склонность к шизофрении и алкоголизму), а дочери активны.

Уже в сообществах некоторых высших обезьян мы видим, как стихийный принцип иерархии сменяется зачатком социальной преемственности, лидерством «сверху». Приближенные вожаков, их самки и детеныши получают преимущества, не соответствующие их истинному психофизическому статусу, и образуют подобие государственной элиты. Вожаки вступают в коалиции, так что и более сильным, но разрозненным самцам не удается их сместить.

Чем более развито общество, чем стабильнее его структура и выше ступени социальной лестницы, тем меньше стихийности в лидерстве, меньше выдвижений и больше назначений. Получается нечто прямо противоположное животным иерархиям: там роль — функция качеств, здесь качества — функция роли. Вчера студент, сегодня начальник, ты должен доказать свои способности быть лидером и подчиненным и вышестоящим. Вышестоящим ты должен дать это понять, а нижестоящим — почувствовать. Всякому человеческому руководителю приходится быть лидером одновременно на разных уровнях — и социально-ролевом и безотчетно-стихийном (тон, стиль, дистанция), и настоящий руководитель, очевидно, тот, у кого эти уровни приведены в совершенное соответствие с объективной задачей.

Я ДЛЯ ДРУГИХ

А теперь я хочу доказать психологему, что у здорового человека не бывает моментов (исключая, быть может, один-единственный), когда он перестает смотреть на себя со стороны.

Это продолжается даже во сне. У японцев, например, поза во сне считается важным показателем культурности и специально вырабатывается с детства, особенно у женщин. Супруг имеет полное право потребовать развода, если заметит, что супруга спит некрасиво. Японская женщина должна следить за собой в любую минуту — другими словами, всегда смотреть на себя глазами мужчины.

Но это частный случай, а я хотел бы доказать, что мы смотрим на себя глазами других всегда, в любой миг, в любом деле, и не думая об этом и не подозревая. Что подсознание наше так же пронизано взглядами других, как и сознание. Что смотреть на себя глазами других — особый человеческий инстинкт.

Начинается все с того момента, когда маленький человечек начинает сознавать, нет, только чувствовать, что на него смотрят. С учета внешнего присутствия. Кончается присутствием внутренним.

…В холле Ленинской библиотеки стоят, прохаживаются, разговаривают люди. Засиделись, хочется размяться. Но как посмотрят на человека, который позволит себе сделать гимнастику? Здесь это не принято, и в голову не придет, отметается на пороге сознания. А почему, собственно? Кому это помешает? Никому. Но знаете, я не псих.