Я и Путь in… Как победить добро

P.S. Всякий раз, когда я думаю о родителях, я не могу побороть желание заплакать.

Но это светлые слезы.

Мне же нужно язык отрезать!

– Ты работаешь в Киеве, потому что на российское ТВ больше не пускают?

– В России у меня пауза. Был период невостребованности после того, как я на Первом канале выругался матом (это случилось в 2004 году во время трансляции «Евровидения». – Прим. Star). Месяцами не звонил телефон… Ощущение своей ненужности просто убивало. Со мной не хотят связываться: я часто провоцирую людей, мне же нужно язык отрезать!

– Значит, время тебя не лечит?

– Все по-прежнему считают меня редким подонком. Но это не мешает мне быть везде как дома. Моя колхозная манера поведения, сдобренная доброжелательством, никогда не встречает сопротивления ни в одном месте. Дурака я валяю, мой друг.

– Не обижаешься, когда тебя называют клоуном?

– Обижаюсь?! Я горжусь! Моя мама – пусть земля ей будет пухом – была настоящим коверным: считала необходимым всем поднимать настроение. В 57 лет, случайно попав в знаменитый московский клуб «Метелица», она обвела глазами публику и резюмировала: «Злые все!» Потребовала микрофон и тут же объединила людей, столы, и началось веселье. Управляющий клуба подошел ко мне: «Можно ваша мама будет у нас работать?» Она не согласилась, у нее же семья, нас девять детей!

...

У меня мамины глаза, волосы, но, к сожалению, нет ее умения влюблять в себя людей.

– А хочется?

– Еще как хочется! Я стараюсь. Но мама всегда говорила: «Ты не можешь о себе заявить! В Кутаиси ты был веселый, а в Москве как замороженная рыба». На все мои робкие возражения, что меня считают скандальным и эпатажным enfant terrible, она только смеялась. Меня это подстегивало. В шоу-бизнесе выживает тот, кто понимает, что он клоун. И при этом не переступает грань, за которой дуракаваляние переходит в юродство.

Готов унижаться ради детей!

– Тебе идет пятый десяток. Чего в жизни уже никогда не будет?

– У меня уже не будет больших денег. Никогда не будет яхты. И в журнале «Форбс» я не появлюсь. Ну и ладно, свобода дороже! Тем более у богатых нет ни семьи, ни друзей – ничего, что по-настоящему ценно.

– А у тебя это все есть?

– У меня всего четыре друга, которые идут со мной еще из старой жизни. В шоу-бизнесе дружить ни с кем нельзя. Вот и Киркоров мне говорит: «Я все понимаю, но как горько, когда предают друзья». Правда, встречаются люди, которым я благодарен. Когда в 1995 году родилась моя старшая дочь Даша, у меня не было денег на такси, чтобы забрать ее из роддома. И тогда мега-популярный Александр Барыкин, царствие ему небесное, сел за руль своей черной «Волги» и поехал со мной. А еще он сунул мне денег в карман – незаметно, чтобы я, грузин, не оскорбился…

– Ты вот уже шестой раз женат…

– Нет, официальный брак у меня был всего один – с Машей Якимовой. Остальное – гражданские браки, в которых рождались дети. Их у меня семеро. Сейчас я живу с Олей Фроловой. Она хочет, чтобы мы расписались. Это самый болезненный момент наших отношений. Понимаю, что обижаю хорошую девушку, но я дико боюсь снова идти в загс.

– Так не понравилось быть женатым человеком?

– О бывших женщинах я говорю или хорошо, или никак. Если ты предъявляешь претензии к той, которая девять месяцев под сердцем носила твое дитя, ты чмо и ублюдок!

В моем единственном браке все начиналось красиво. Помню день, когда мы расписывались с Машей: шел дождь, и мы танцевали под ним во дворе. Ради нее мотался по разным городам, за 500 долларов вел какие-то презентации. Я маниакально много работал и построил для семьи пятиэтажный дом в подмосковном поселке Булатово. Мы прожили вместе около 10 лет…

– А потом она из ангела превратилась в ведьму?