Читаем Я и Софи Лорен полностью

Я и Софи Лорен

Что такое? Что случилось?! Ой, умора! У спецкора «Укринформа» Николайчика (он же – непечатная поэма «Где-то бродят голодные волки») официантка углядела рыбий хвост. Поджаренный, солидного размера. В кармане, выложенном целлофановым кулечком. Она ему:

– Вы что?! – недоуменно.

И пойманный буквально на горячем, Николайчик страшно побледнел. А официантка:

– Вы что?! Не знаете?! К этой рыбе полагается «Росинка»!

«Росинка» – это соус, кто не знает. Николайчик рад: тревога ложная.

Панорама разворачивалась дивная. Эта свора журналистов, как группа захвата, навалилась на стол, и он не выдержал – поблюдно стал сдаваться. Они друг друга оттесняли, громоздились, напускаясь на еду с остервенением. Руки их тряслись, глаза блуждали. Пишущая братия, они и здесь выписывали нечто!

Меня затерли, правда, ненадолго. И вскоре снова выбился я в люди. Подгреб к столу. Вежливая из последних сил официантка протянула мне тарелочку:

– Вам так к лицу съесть эту отбивную!

Я:

– Не-не-не! Мясного я не ем! – намекая: шашлыки из осетрины на желудке лучше отражаются.

– Без вопросов, – предложила пару штук.

Я умял – и снова тут как тут:

– А теперь мне пару отбивных!

– Так вы же, это, мясо не того!..

– Уже «того»! Я снял ограничения!

Очень странно поглядела – и с отбивной я отвалил, забившись в угол…

Подали сладкое. На нервной почве я закусил пирожное огурчиком…

Еда! Я такой тебя еще не видел! Ни на поминках, ни тем более на свадьбах. Теперь жениться мне совсем не обязательно: я как на свадьбе погулял, с такой едой!

Мы размели фуршет по животам.

Какая пошлая еда в конце застолья!..

Ну я и влип! Я даже побледнел. Мне навстречу двигалась Наталя. И так зловеще эта Воскобойник:

– Ну, ты набил свою утробу окуньком?!

– Да, Наталя! – Отбежав на безопасное, я прощально ей махнул рукой: – Привет от никакого журналиста!

Воскобойник тут же отпарировала:

– Я чувствую, мы больше не сработаемся!

– Что ж, – я ей с наигранным сочувствием, – вас нам будет очень не хватать!

Я не вру – свидетелей достаточно…

Я шел с фуршета с головой не все в порядке. Мне казалось, что прохожим все известно. И что они меня с презреньем осуждают. Жертва личного обжорства, навстречу каждому безбожно я икал. Меня пучило, пячило и выпячивало.

Мама как увидела – с порога:

– Фуршет?

– Он самый! – я потупился.

– На тебе лица!..

– Все в животе.

– Ого, как угораздило тебя!

– Ах, мама, если кто-то видел, как я греб?! Что они подумают – ответь!

– Ой, ты не один, таких, как ты – наверняка там были все!.. А я ж тебя предупреждала!.. Что ж ты, Слава?! Ну да ладно, не волнуйся, я уверена: за тобой – никто не наблюдал!

– Вроде – да… – я поначалу было успокоился. Но потом я растревожился по новой. И, возвысив голос, я страдальчески: – Мама, мамочка, а Бог?! Бог-то видел, что я вытворял?!

И мама произносит… Нет, это все же гениальные слова:

– А то Бог тебя не знает?! А то Бог тебя не знает, Славочка?!

И вы знаете – мне сразу полегчало!..

Предложение осталось без ответа

Мое жизненное кредо

Червяк, черепаха, улитка… И что, они куда-то не успели?!

Поэт

Он давал мне свои стихи и беззастенчиво, не мигая, смотрел в лицо.

Слабовольный, всей своей нехитрой мимикой я с отвращением выражал ему свое полное восхищение.

Костлявая рыба

Не наелся, но устал.

О ностальгии

– Человек умер от тоски по Родине.

– Он что, давно ее покинул?

– Он ее вообще не покидал! Родина под его ногами была всегда. Но ничем себя не проявляла…

Успех

В нашем ТЮЗе поставили «Вия». Успех был грандиозен: на поклонах Вию пятнадцать раз поднимали веки…

Диалог

– Сколько извилине ни виться…

– Безумие, да ты мне угрожаешь!

Умоляю!

Умоляю: заботьтесь о детях! Те, кто недоиграл игрушками в детстве, в зрелости доигрывает людьми…

Недопонимание

– Я не люблю тебя, Миша!

– Сима, возьми себя в руки!..

Случай

Она подошла и в шутку ударила меня по спине. Меня пронзила боль – я чуть не кончился. Заплакать я не мог, поймите правильно. Еще скажут: я не понял шутки…