Я и Софи Лорен

В музей еврейского наследия Донбасса явился дядечка: «Позвольте безвозмездно вам вручить!» И вручает простыню под метра три. Всем оставалось только восхититься. Обстоятельный, свое генеалогическое древо он выписал вплоть до архангела Гавриила. «Вот, – говорит, – у меня здесь, если приглядеться, архангел Гавриил и жена его Маргарита Львовна Закошанская…»

* * *

Мой знакомый, прочитав поучение еврейских мудрецов: «Еврей должен быть радостным!» – сочувственно вздохнул:

– Тяжелая у вас религия!

Бабушка Бетя

Однажды в Никольском соборе я заметил еврейскую душу бабушку Бетю. Бабушка Бетя стояла у алтаря и истово крестилась.

Я изумился:

– Вы?!

Старушка растерялась:

– Я, а что?

– Вы креститесь?!

К ней вернулось самообладание:

– Я крещусь?! Ты что?! Шестиконечусь!..

* * *

Моисей ударил посохом по скале – и… Бедная скала! Чего не бывает с испугу!

* * *

Еврейское погребальное братство Козельска носит имя шести бакинских комиссаров. Нет, это не описка: из двадцати шести только шесть оказались евреями…

* * *

Рабинович слыл мудрецом.

– Рабинович, который час?

– Что вы спрашиваете, в это время у нас всегда полдевятого!

* * *

– Послушайте, Рубинчик, за все ваши дела я бы вас так обматерил, но – не могу подобрать верной интонации. А я ж вас знаю: скажу не так, так вы же и обидитесь!..

* * *

Раввин Соловейчик принимает соплеменников ежедневно с трех до шести. Об этом гласит объявление на его дверях. Где так и написано: «Морочить голову с трех до шести. Раввин Соловейчик».

* * *

Умер чудесный старик Зеликман. Я узнал – и загоревал.

Заглядывает служка синагоги:

– Ты пойдешь на похороны, Слава?

И я ему ответил:

– С удовольствием!

* * *

Человек, который гордится своей национальностью, не уважает Бога, который, кажется, придумал и другие…

* * *

– У меня появился новый друг, – сказала мне соседка, – по фамилии Рабинович.

– Молодой или старый? – спросил я.

И соседка ответила:

– Молодых Рабиновичей уже не бывает…

Рыбный день

Когда я издал свою первую книжку «Архипелаг гуляк», я посвятил ее «всем тем, кто меня любит: маме и папе».

Я себя сглазил: теперь меня любит и Лиля.

Каждое утро под своей дверью я нахожу букетик. Раньше я думал: Лиля тягает их с кладбища. Теперь я спокоен: она приносит их из мусорного бака.

Если это не любовь, то извините…

Ее любви я по наивности бежал. Я трижды топился и дважды тонул, не говоря уже про вешался. Не помогло. Я снова с вами.

Я работаю в еврейской общине Донецка. В моей трудовой так и записано: «Помощник раввина Вышецкого по внешним сношениям…»

Каждое утро она приходит в синагогу. Ко мне.

– О, сегодня в синагоге рыбный день, – говорит главный раввин Донбасса Пинхас Вышецкий.

И как всегда он прав: Лилина фамилия – Карасик.

Ее письма нельзя читать без слез. А где слезы – там, наверное, и смех…

Славонька, так и передайте себе, когда будете трезвый: вы хороший!

В нашей синагоге очень много верующих хорошо покушать.

Славонька, вы правы, что вернули мне мой желтенький букетик. Теперь я понимаю и сама: почему желтый – цвет разлуки? Потому что зеленый цвет успокаивает, а желтый – успокаивает навеки…

Водитель ехал так быстро, что деревья в испуге шарахались.

Славонька, нужно чай пить тихо, чтоб не побеспокоить чаинки, спящие на дне. Вот так нужно и жить, тихо и не рыпаясь, а не так, как вы, Славонька Верховский.

Зачем делать тайну из мелочи? Родиться – проще простого: нужно вовремя попасть под размножение…

Славонька, я в вас вижу очень умного человека, но постоянно приходится разговаривать с каким-то идиотом, что тоже вы…

Пыль, Славонька, это никакая не пыль, а семена, из которых вырастает запустение…

А начальник нашей синагоги Юдочка Келерман то кричит, а то болеет; в нормальном состоянии в живых его еще никто у нас не видел.

Цыганок я, Славонька, не перевариваю. Однажды нагадали мне не то. С тех пор я по нагаданному и живу…

Я пеку такие торты, как никто и как никак.

Мне, Славонька, повезло, мне жара не страшна. Я могу отдыхать в тени собственного носа. Я знаю, вам смешно. Но мой нос рассчитан не на это…

У нас в синагоге шизофреник на шизофренике. Согласитесь, Славонька, но ведь это же разврат!..

Вы думаете, Славонька, что я плачу по поводу несправедливости. Нет, Славонька, как раз по поводу справедливости: я ее оплакиваю…