Я и Тёмка

Вопросы сыпались со всех сторон. Оказалось, колют в лопатку, и это больно. Представить, как это – получить укол в лопатку, я не могла. Мне казалось, что это не просто больно, а ужасно больно. А тут, как назло, время куда-то понеслось. Последние четверо мальчишек ушли на прививку. Следующие – пять девочек; я первая в списке…

– Вы не ждите, когда я приду, – сказала нашей «пятёрке» Виолетта Леонардовна. – Сейчас большая перемена начнётся, вот вы и спускайтесь ко мне.

На большой перемене мы поплелись в медпункт. Около него стояли два наших одноклассника, ждали остальных. Из-за двери доносились дикие вопли. Я замерла на месте.

– Кто там? – шёпотом спросила Наташа.

– Борька, – ответил Валера.

– Он же прививок не боится! – искренне удивилась я.

– Врун он и хвастун, – процедил сквозь зубы Димка. – Всех нас вперёд себя пропустил, надеялся, что его в списке нет.

– Я ещё ничего не делаю, что ты так кричишь? – раздался приглушённый голос медсестры.

– А-а-а! – орал Борька, ничего не слыша.

– Может, и не врун. Может, это так больно, что просто страшно! – округлила глаза Юля.

– А кто там ещё? – спросила я. – Андрей?

– Андрей. Кому прививку сделали, сразу не выходит. Виолетта Леонардовна просит посидеть на кушетке. Потом смотрит, какая реакция, что ли…

– Так ему уже сделали?

– Сделали.

Только Димка это сказал, как дверь открылась: вышел Андрей.

– Ну что? – подбежала я.

Ор за дверью перешёл в визг, потом наступила тишина. Девчонки зажали рты руками, а у меня даже дыхание перехватило.

– Ужас кошмарный! – выпучив глаза, сказал Андрей.

Я поджала губы. Глаза наполнились слезами, в носу защекотало.

– Эй! Спокойно! Я пошутил. Неприятно чуть-чуть, когда вводят вещество… ну и потом, когда на кушетке сидишь…

– А что чувствуешь? – спросила Наташа.

– Как будто кто-то сжал кожу и не отпускает.

– А колют в лопатку?

– Так говорится, что в лопатку. Кожу оттягивают и колют в кожу, но, действительно, в районе лопатки.

Мы задавали вопросы, Андрей отвечал. Оттого, что говорил он спокойно и уверенно, отходить от него не хотелось: хотелось слушать и стоять рядом.

Тут дверь открылась – вышел весь потрепанный, с красным и мокрым от слёз лицом, Борька. Он громко шмыгнул носом и прошёл мимо.

– Хвастун! – процедила ему вслед Юля.

– Девочки, заходите, – выглянула Виолетта Леонардовна.

Мы зашли и столпились у входа.

– Не бойтесь, мы же не слабая половина человечества, а самая что ни на есть сильная, – сказала она, улыбаясь. – Сейчас тут у меня был один недотрога. Так. Рассказываю. Бояться нечего. Укол в лопатку, безболезненный. Будет ощущение онемения. Вот и всё. Кто первый?

– Я.

– Ты – Оля? Правильно?

Я кивнула. Мне всё равно было страшно. Кто бы что ни говорил. Я боюсь уколов, и всё! Но перед девочками было неудобно. Я видела, как медсестра готовила шприц, потом встала к ней спиной и почувствовала, как её тёплые, почти горячие пальцы оттягивают мою кожу и держат чуточку сильнее, чем хотелось бы.

– Всё. Следующий, – сказала Виолетта Леонардовна, – а ты посиди на кушетке.

– Всё? – удивилась я. – Это всё?

– А ты чего хотела?

Я заулыбалась. Ощущение, что меня кто-то продолжает держать, осталось, но боли не было.

– Девочки! Это совсем не больно! – сказала я уже радостно.

Девчонки заметно повеселели. Мы получили свои прививки и вернулись в класс.

– Бояться нечего! – сказала я, входя в класс. – Правда.

Девчонки заулыбались, мальчишки ухмыльнулись. Только Борька сидел, нахохлившись, подняв воротник пиджака, и смотрел в парту.

Хорошие манеры

Когда тётя Оля берёт нас с Андреем в театр, то часто делает разные замечания. Оказывается, яблоко, которое я ела в антракте, не доедают до самой сердцевины. Хотя мне не совсем понятно это правило. Но тётя Оля считает, что так едят только очень голодные люди.

В антракте, когда мы кинулись с Андреем обсуждать спектакль, говорить громко тоже, оказывается, нельзя.

– Что вы так кричите? Думаете, кому-то интересно ваше мнение о спектакле? Разочарую вас: никому.

Номерок от пальто вообще нужно прятать глубоко-преглубо-ко, потому что если вертеть его в руках, что я очень люблю делать, он с шумом почти всегда падает на пол или вообще может потеряться.

А ещё тётя Оля рассказала нам о трёх итальянских словах: «бис», «браво» и «брава», которые часто кричат в театре. Я вот слышала, например: «Браво! Бис!».

– В театре так кричать нельзя. Слово «бис» означает повтор уже увиденного. Получается, «повторите спектакль сначала», кричите вы! А слова «браво» и «брава» используют в тех случаях, когда вам очень понравилось выступление, и вы благодарите артиста. Если мужчину, то «браво», а если женщину, то «брава».

Ничего этого я не знала.

– Отсутствие хороших манер и незнание того, как себя вести, могут быть незаметны для самого невежи. Страдают от такого поведения не они, конечно, а окружающие.

– А как они страдают? – спросила я, но тётя Оля не успела ответить: начался спектакль, а потом я забыла переспросить.

– Мы с тобой какие-то тёмные, – прошептала я Андрею.

– Да уж, некультуришен. Это факт, – отозвался он.

– Сколько в театр ходим, что-нибудь не так да сделаем.