Я и Тёмка

На следующей перемене наше письмо как-то попало в руки мальчишек. Они его не отдавали: мы подняли крик. Пришла завуч, забрала наше письмо себе и ушла, а на следующий день…

Вместо последнего урока к нам пришли завуч, две учительницы старших классов и наша классная руководительница. Они молча смотрели на нас, а мы на них.

– В вашем классе произошло вопиющее безобразие. Нет! Скандал! Позор! – начала завуч. – Кто-то из вас написал письмо, якобы в редакцию, с жалобой на нашего учителя физкультуры. Кто написал это письмо?

Все молчали. У меня пересохло во рту. До меня стало доходить, что мы что-то не то сделали.

– Я вас спрашиваю? Кто написал это письмо? Так… Молчите… Тогда знайте, что из-за этого человека у вас всех будет «два» в этом году за поведение. Если этот человек не признается, конечно.

В тишине хлопнула крышка парты.

– Это я написала, – сказала Таня и заревела.

– Как – ты? Отличница! Какой кошмар! Почему, зачем ты это написала?

– Мы с девочками, – начала, всхлипывая, Таня, – я… Решили… Он… Вот и мы…

Слёзы текли по её щекам в три ручья.

– Она не одна это придумала, я полагаю? – спросила строго классная руководительница. – Вы ведь здесь все подписались. Да ещё Толкачёв.

– Он не подписывал, – заорал Лёшка. – Мы все были против!

– Как не подписывал? – изумилась завуч, переходя на шепот. – Так, значит, твою подпись кто-то подделал? – обратилась она к Андрею.

Он молчал, но на лице его появились удивление и растерянность.

– Нет ничего страшнее предательства! Тот, кто это сделал, должен понимать, что он натворил. Он подделал чужую подпись. Подставил человека!

Тут до меня стали доходить слова завуча. Меня сначала бросило в жар. Потом стало так холодно, что застучали зубы… Руки сами собой сцепились – я никак не могла их расцепить! Всё происходило, как в тумане. Учителя что-то говорили, говорили, размахивали руками, а я ничего не слышала. Как будто вода в уши попала. Завуч вдруг запела медленно и тягуче, а потом вместе со всем классом стала кружиться и раскачиваться. Зажмурила глаза. А когда их открыла, все смотрели на меня. Я стояла возле парты.

– Ты, Арсёнова? Ты? Это ты так подвела своего друга?

– Я, – призналась я.

Тут учителя опять заголосили. Они говорили о плохом поступке, о потерянной дружбе, о стыде, об ответственности и много ещё о чём. А я стояла возле своего стола и думала только об одном, как мне теперь Андрею посмотреть в глаза.

Когда собрание закончилось и все стали выходить из кабинета, я всё ещё сидела за столом. Слёз не было, только часто-часто колотилось сердце. Подошёл Андрей:

– Ты что, домой не собираешься идти?

– Собираюсь, – еле слышно ответила я.

– Ну… Оно и видно, что собираешься… Давай, складывайся в темпе, мне в бассейн не опоздать бы.

Мы вышли из школы молча. И уже почти дошли до дома, как вдруг меня прорвало. Я начала плакать и просить прощения.

– Да ладно тебе, – похлопав меня по спине, сказал Андрей, – проехали. Завтра мокрый снег обещали, будем бабу снежную лепить, как в прошлом году, помнишь?

Я не помнила ничего. Мне хотелось плакать. Потому что я такой плохой друг и потому что Андрей такой замечательный. Мне хотелось обнять его крепко-крепко, но я знаю, он терпеть не может все эти нежности. Тогда я взяла его за руку и, посмотрев в глаза, сказала:

– Ты лучший на свете. Понимаешь? Ты самый лучший!

Танец

У нас скоро концерт. Вернее, концерт будет в школе: каждый класс должен что-то интересное приготовить. Наша классная руководительница решила, что мы будем танцевать. Нет, конечно, не всем классом! Из тридцати человек она отобрала восемь. Четыре мальчика и четыре девочки. Нас с Андреем тоже взяли. Сегодня первая репетиция! Это здорово.

– Я не хочу танцевать, – заявил Андрей, когда мы обедали в школьной столовой.

– Ну и не танцуй. Скажи «классной», что не хочешь.

– Уже сказал.

– И что?

– Посмотрела на меня, как на пустое место.

– Понятно. Значит, будешь танцевать. А я очень хочу! Я так хочу, что слов у меня нет! Концерт! Платье! А кругом люди, люди! Потом аплодисменты! Книксены, – я зажмурила глаза от удовольствия.

– Что? Ладно, не важно. А я специально буду всем на ноги наступать, и меня выгонят. Не хочу я никаких аплодисментов.

– Вечно ты мне портишь настроение! К тому же, всем наступать не получится, потому что танец в парах, – сказала я и вышла из столовой.

Когда после уроков мы пришли в физкультурный зал, где нас ждала классная руководительница, там стояла какая-то худенькая, радостно улыбающаяся, тётенька, странно вывернув ножки.

– Знакомьтесь, ребята. Это Зинаида Анатольевна. Она научит вас танцу. Зинаида Анатольевна – профессиональная балерина.

– Здравствуйте, ребята, – радостно сказала Зинаида Анатольевна. – Разбейтесь, пожалуйста, на пары.

– Да, – заторопилась наша классная. – Сейчас расставимся. Ты, Оля, с Андреем, это понятно. Ты, Лёша, с….

– Нет! – завопила я, перебивая учительницу. – Не «понятно»! Яне хочу с ним!

– Почему не хочешь? Поссорились?

– Не поссорились! Он будет мне на ноги наступать!

– Глупости какие… Никто никому наступать на ноги не будет.