Я и три Отелло

— Боже! Что за новая напасть? Мигает! Так ярко и часто! И еще попискивает! — От проснувшегося во мне нового страха, думать забыла, зачем здесь очутилась. Отдернула руку от тумбочки, выпрямилась и помчалась в ванную к Отто. — Смотри! Что с ним?!

Я ворвалась в ванную и чуть ли не вся просунулась к нему под очищающие лучи, не соображая даже, что он совершенно наг, а я в комбинезоне.

— Что случилось? — Отто вышел из-под излучения и притянул меня ближе к себе, ухватив за ту самую руку в браслете, что ему протягивала. — Я — болван, детка! Забыл, что на тебе брачный браслет.

— И что теперь? — мой страх только усилился. — Не говори, что за неповиновение мужу и нарушение его запретов меня разорвет сейчас на множество кусочков!

— Нет. Но от браслета надо избавляться. Стой смирно. У меня здесь есть инструмент. Я сейчас. — И он стал ковырять застежку на моей руке какой-то металлической штуковиной.

— А что это, все же, значит? Это мигание и «пи-пи-пи».

— Грин понял, что с тобой что-то не так. И пытается сейчас прийти тебе на помощь.

— Господи! Он тоже сейчас здесь появится?

— Появится. Но не сейчас и, возможно, не здесь. Ему не так-то просто будет бросить своих людей, ведь они на ответственном задании. Но сделает все, чтобы быстрее закончить выполнение приказа, точно.

Я была вся как не в себе от растерянности и страха. Но, не смотря на это, отметила, что на пластине Отто не болтался сейчас ключ. Да, его там не было. Цепь, пластина, они были, а ключа не видела. И браслетов на его руках тоже не было. Что это значило? А ведь не зря же меня потянуло в спальню недавно!

— Вот и готово! Детка, ты теперь совершенно свободна от догляда мужа. И от него мы тоже скоро избавимся. Не смотри на меня так испуганно. Иди. Что ты до этого там делала? Кофе пила? Вот и допивай. А мне надо здесь закончить и еще одеться. Иди, а я скоро тебя догоню. Договорились?

Я и думать забыла про кухню. Ноги снова несли меня к тумбочке в спальне. Подлетела к ней и тут же дернула за верхний ящик. Он и выдвинулся. Это что же выходило? Отто второпях забыл закрыть замок! И вот они были браслеты. Прямо передо мной. Оба. Взяла их в руки и взвесила на ощупь. Тяжелые! Посмотрела внимательнее и нашла те кнопки, что отвечали за перемещение во времени.

— Что там Зося говорила? — ее слова быстро всплыли в памяти. Но сначала я с великой осторожностью надела эти штуковины себе на запястья.

Они были мне велики, и пришлось покопаться, чтобы убавить по руке. Потом уже, закусив губу от напряжения, принялась выставлять на табло точную дату для перемещения.

— Стой! Ты с ума сошла?! — на пороге возник Отто. Он уже был полностью одет и смотрел на меня сурово. — Детка! Это очень опасно. С этим не шутят. Я и сам хотел… Остановись!!!

Он закричал, когда увидел, что мой палец готов был нажать на последнюю кнопку. А я от этого вздрогнула и решилась сделать то движение, что отделяло меня от попытки перемещения в свой родной мир. А как палец коснулся точки на экране, так все перед моими глазами и помутилось.

17

Глава 17

Глаза застилал густой туман, когда пыталась приподнимать веки, но держать их открытыми хоть какое-то время не удавалось. Голова гудела больно, пребольно. Руки, ноги и все остальное, они у меня, наверное, все же, были, но я их не чувствовала. А еще было ощущение, что меня разбили. Да! Именно! Как если бы была сделана из стекла или глины, а меня ненароком уронили, или сбросили с высоты, тоже было на это похоже, и я разлетелась на множество осколков, или черепков. И потом с дикой тянущей такой болью началась новая моя сборка. Как если бы собирались пазлы, воссоединялись между собой части моего бедного разбитого тела. Кусочек за кусочком, медленно, больно, но верно тело приобретало прежний вид. Но я его еще не ощущала полностью. И как иначе, если процесс продолжал идти?

— Больно! — просипела я сквозь стиснутые зубы. — Как же мне больно!

— Все пройдет, милая.

— Все будет отлично, моя хорошая.

— У тебя вообще все дальше в жизни будет замечательно!

И вот эти последние слова в виде категоричного такого утверждения точно принадлежали моей бабуле.

— Бабушка?! — я еще никак не могла раскрыть глаза, уж больно веки были тяжелыми, но нахмуриться у меня, определенно, получилось. — Это ты?!

— Кто же еще? Конечно, это я. А еще Марья Гавриловна и Галина Ильинична.

— Как это?! — я никак не могла прийти в себя. Отчего-то было такое ощущение, что со мной что-то было не так. Особенно с головой. Что в происходящем наметилась какая-то несовместимость. А что мне не нравилось, было не сообразить. И не просто что-то, а все. — Почему это вы все здесь и сейчас?

— Вот! Сидим! Скорую ждем! Ты, деточка, нас так напугала! — встряла в разговор Марья Гавриловна. Я ее голос узнала тоже.

— Да, — теперь к нам подключилась и Галина Ильинична. В этот момент у меня стало получаться приподнимать веки, и вроде бы, даже зрение начало ко мне возвращаться. А наш участковый так и сыпала на мою больную голову россыпь латинских слов, от которых очень хотелось поморщиться, это от перегрузки мозговой деятельности, наверное.