Я и Цезарь – попаданцы. Война на выживание

– Вот гайрды и вытеснили. Впрочем, даже до прихода новых племён, дойрды ведь не населяли всю Аламанию, а жили в центральной и западной части. Когда «высадились» ремесленники и крестьяне, они просто «сдвинули» дойрдов в направлении к горам. А вот когда появились гайрды, то их окончательно выгнали в горы, где было трудно прокормиться. Так что численность дикарей упала, а вместе с ней и значение племени тоже. Там дойрды и опустились до каннибализма, так как жрать временами было совершенно нечего. Вот и ели себе подобных, чтобы выжить. Впрочем, это естественно, у каждого племени есть чувство самосохранения, и когда речь идёт о физическом выживании, то существа начинают есть все без разбора. Как говорится: «жить захочешь, ещё не так раскорячишься».

– А кочевники? Я что-то пропустил, но в твоём рассказе их нет.

– Про кочевников мало что знаем. Они живут на другом конце континента, между нами и ними ремесленники и крестьяне. Тем более племя довольно малочисленно и рассредоточено в огромной степи. Когда они там появились, каким образом – толком никто не знает. Не знают и крестьяне, которые граничат там. Если кочевники местные, то есть с этой планеты, это может означать, что имеется ещё и третий континент, о котором мы ничего не знаем. Дело в том, что они появились вместе со своими лошадьми и собаками. Их лошади совершенно не похожи на местных. Они меньше, подвижнее и внешне сильно отличаются. На ногах у них копыта, как и у ваших коней на Земле, вместо когтистых лап, как у местных. И собаки кочевников, это не здешние вейрды. Они мельче, не представляют собой опасности для разумных, то есть не нападают на них. Все что делают – это помощь в контроле за стадами. А питаются разного рода грызунами, которых полно в степи. Но для нас это «мутное» племя. Кочевники далеко живут, поэтому мы ими особо не интересуемся. А вот крестьян они раньше трепали, и трепали часто. У кочевников кроме стад, лошадей и собак больше ничего нет. Живут примитивно, просто, но, похоже, с тягой к «приключениям». Вот и искали их у крестьян, пока гайрды свои остроги не построили и не поставили конных бойцов. А с ними не пошуткуешь. Те шуток не понимают, как и тягу к «приключениям». И после первых традиционных набегов степняков нашли их по следам и вырезали несколько стойбищ под корень. Скот и лошадей забрали, только черепа кочевничьи после себя оставили. У дойрдов этому «народному фольклору» научились. Так постепенно и свели набеги на нет.

– Слушай, Джастис, а что вы вообще знаете про другие континенты?

– Да ничего не знаем. Или почти ничего.

– Но хоть какая-то информация есть? – не успокаивался я.

– Какая-то есть. Континент, или большой остров, с которого мы пришли, находится к северу от Аламании. И плыть долго. Но любой интерес к этому направлению, как я уже тебе сказал, находится под табу. Рыбакам запрещено даже думать о том, что лежит севернее наших мест проживания.

– Джастис, но ты сам сказал, что рыбаки и бойрды переселились давным-давно. Неужели за это время не нашлось никого, кто бы захотел разузнать, что находится за пределами Аламании? Я не могу поверить, что за такой длительный период не было ни одного авантюриста или романтика, который бы бросил вызов общественному мнению, этому вашему табу и не пустился на лодке открывать новые миры!

– Макс, я ведь тебе уже сказал, что у нас, в отличие от землян, другая модель мозга. То, что знает один рыбак – знают все. О каких авантюристах ты говоришь? Стоило бы такому появиться среди нас, как об этом сразу ведала вся деревня, в которой он проживал. Но такое невозможно, я имею в виду авантюризм в наших мыслях. Методика воспитания детей и система контроля за обществом исключают отклонения, о которых ты говорил.

– Так что получается, уже сегодня все рыбаки будут знать о нашем разговоре, о том, что ты поделился со мной информацией?

– Ну не сегодня… А когда вернусь к своим, то да. У нас нет тайн друг от друга. Но есть тайны от других.

– Ага, значит, то, что ты мне рассказал – не тайна, но у вас есть что-то такое, что представляет собой тайну и которой вы ни с кем не поделитесь?

– Да. А у вас разве не так?

– Примерно так, но – по-другому. Как ты говоришь – модель мозга у нас разная. Поэтому и тайны, наверное, разные, и способы их хранения и защиты тоже разные.

Тут мы замолчали, пока я не вспомнил – зачем вообще завёл этот разговор, и отчего мы ушли далеко в сторону.

– Джастис, так что всё же с ойёлами? Ты начал про них рассказывать, но потом ушёл в сторону.