Я и ты

– Тебе надо, наконец, смириться с действительностью и относиться к этому спокойнее, – успокаивала меня ты. – Это всего две недели.

– Да, хорошо, я выдержу весь этот ад, но только при условии, что эта поездка не окажется напрасной, и ты заставишь этого тугодума жениться на тебе, хоть здесь, хоть там! Тогда я пойму, что всё это не напрасно. И дипломная моя не напрасно лежит не деланная! – сорвалась я.

– Он не тугодум, напрасно ты так, – обиженно заступилась ты. – И я не собираюсь никого ничего заставлять делать. Я не хочу, чтобы ты делала одолжение для меня, находясь здесь, и если ничего не выйдет из этой поездки, потом дулась на меня и винила. Так что ты лучше езжай домой, если тебе так невыносимо здесь. Я даже попрошу Даниила, чтобы он прислал за тобой машину, если такое возможно.

Твоя речь прозвучала убедительно, по твоему серьезному тону, я поняла, что ты не шутила.

– Да уж, пожалуйста! – ещё больше разозлилась я.

И мы больше не разговаривали, пока шли до ключа, пока набирали воду, и так всё утро и день. Я была слишком горда, чтобы извиниться, а ты слишком обижена моими словами, чтобы снова заговорить.

Всё утро ушло на умывание, растопку печи, потом мы грели воду детям, матушка поставила кашу в печь, отец ушел выводить коз из сарая на выпас. Пока томилась каша, я пряла, а матушка собирала одежду, пошитую из сотканного полотна для продажи на ярмарке. Ты в углу за столом развлекала детишек. После завтрака в районе восьми часов, отец снова ушёл на рыбалку со Святославом, прихватив краюху хлеба и бутыль с водой, а матушка, раздав нам поручения, отправилась на ярмарку продавать рубахи и порты. Нам же было велено вымести избу, поставить на закваске опару на хлеб, испечь его, сварить похлебку в котелке, смотреть за детьми, выполоскать замоченные в бане в кадке рубахи, развесить их до обеда сушиться на улице. Следить за чистотой и порядком в избе, а в свободное время прясть пряжу и ткать льняное полотно. Запрещалось отлучаться без надобности. Так что мы не скучали без дела, мы просто молчаливо выполняли поручения, как-то распределяя их между собой по наитию. Ты остыла и уже пожалела, что решила меня отправить обратно, а я пожалела, что на фоне дурного настроения наговорила тебе лишнего. Но мы молчали как партизаны. Каждый думал, что это было сказано всерьез, и только больше накручивал себя.

С подавленным настроением и хозяйство не ладилось, то мука рассыплется, то тесто липнет к рукам и столу. К тому же, если психовать, ничего толкового не получится. Пока ты гуляла с детворой, я мучилась с тестом и в итоге, запихнув его в печь, еще долго отдраивала вокруг последствия его замеса. А это вам не у себя дома с Ферри, губкой и горячей водой. В холодной воде, льняной тряпочкой и раствором золы. В итоге булка у меня не поднялась, так плюшкой и осталась, еще и подгорела. Это еще больше меня разозлило, и я подумывала, что мне и впрямь может быть стоит покинуть это место. К обеду уже надо было приготовить похлебку с крупой, корнеплодами и травами. По умолчанию, опять я взялась за работу в печном углу, пока ты ходила полоскать белье.