Я и ты

Черты его лица вдруг смягчились, он посмотрел на меня ошарашено и виновато, суровость в его взгляде сменилась сочувствием. Но я не видела этой перемены, потому что слезы застилали мне глаза, и я не поднимала на него глаз, а только всхлипывала, скрючившись, закрывшись от него так, словно он лесной хищник, который вот-вот набросится на меня. Он еще с несколько секунд смотрел на меня, дав мне время высказаться и немного успокоиться, а сам начинал беспокоиться, наблюдая, как медленно наполняется лужица крови возле меня. И в этот момент он сам не понял, как я сумела, растрепанная в рваной грязной рубахе в слезах со шмыгающим носом, сломать все барьеры, которые он тщательно устанавливал, защищаясь от меня. Он смотрел на меня так, будто перед ним был другой человек, которого он доселе не знал. Он терпеливо слушал мои причитания, давая мне высказаться, о том, как я его ненавижу, что он предатель и бесчувственный человек. Когда он успел таким стать и почему? Когда он в очередной раз хотел проверить мою рану, я снова проявила протест.

– Не надо помогать мне! Я ведь тебе не нужна! Оставь меня!

Я ожидала услышать от него любые грубости, но он сдержанно сказал:

– Успокойся и позволь мне помочь тебе, ты истекаешь кровью, мне надо срочно перевязать рану. Пожалуйста, не перечь мне хотя бы сейчас, хорошо?

Я, не поднимая на него глаз, кивнула в знак согласия, и после этого он оторвал несколько клочков ткани от моей рубахи и быстро начал останавливать кровотечение. К тому времени я уже успокоилась, но невероятная слабость стала наполнять тело, я ощущала боль по всему телу и нарастающий холодный жар.

– Верни меня домой… – успела я прошептать, перед тем, как у меня потемнело в глазах.

Я открыла глаза и по капельнице, стоящей рядом со мной поняла, что я в доме лекаря. Всё тело ныло, и было тяжело пошевелиться, очень хотелось повернуться на бок, но на деревянном настиле это не так просто, даже с тонкими соломенными матрасами, как полагается у них. Но стоило попробовать, и я поняла, что я лежу на вполне себе мягкой кушетке. С трудом я немного сменила положение тела и прислушалась к шорохам. По шелесту страниц, я поняла, что лекарь был в кабинете и, похоже, вел какие-то записи, сидя за столом за шторкой разделяющей нас.

Немного погодя в дверь тихонько постучали, и кто-то почти беззвучно вошёл, так, что я не могла понять по шагам, кто это может быть. Я навострила уши.

– Она еще слаба, спит, приходи уже завтра, – ответил шепотом доктор кому-то безмолвному, и этот кто-то также неслышно ушёл.

И я почему-то очень хотела надеяться, что это он. Не знаю почему, но мне хотелось верить, что у него все-таки доброе сердце, откуда тогда это известно старушке? Что-то странное творилось в моей душе, я и ненавидела его, и не ненавидела. Я закрыла глаза и снова заснула.