Я и ты

Ух, неужели все, проскочили? Не надо больше притворяться, коверкать язык, махать руками, доказывать с пеной у рта, что ты не верблюд. Но мы-то, если честно, верблюдами и были. Без пропусков и билетов, формально вне закона, мало ли что нам наобещали, а может, вранье все это. В толпе, с которой мы быстро смешались, наш внешний вид уже не приводил окружающих в полушоковое состояние. Все были одеты модно, может, только не столь ярко.

– Слава, тебе куда?

– Понятия не имею, покручусь пока здесь, у входа, наверняка встречу знакомых, а ты?

– В пресс-центр, этого Паперно с его спермой прищучу, устрою ему райскую жизнь, если соврал насчет приглашения.

В пресс-центр еще надо было пройти. Правда, здесь было уже попроще, мне дали внутренний номер телефона, я позвонила, и трубку снял Паперно:

– Ты где, внизу? Сейчас спускаюсь.

Завидев меня, товарищ Паперно засиял как начищенный пятак:

– Молодчина, что пришла, хотел тебе еще раз звонить, предупредить, что на некоторое время отлучусь на пресс-конференцию.

– Дорогой шеф, ты нарочно устроил мне этот гембель?

– А что случилось?

– А то! Чтобы сейчас пройти в «Россию», нужен пропуск, если нет аккредитации. Его за километр требуют. Мы с моим соседом Славой Зайцевым всеми правдами и неправдами пробивались, у него тоже не было, дурачками прикидывались, спектакль разыгрывали: он – иностранец, я его переводчица.

– Откуда мне было знать? Нас на машине прямо к служебному подъезду подвозят.

– Но сейчас ты мне хоть пропуск дашь?

– Зачем он тебе? Со мной будешь проходить, у нас сложности с заявками, тебя в списке нет, без этого не выпишут, ничем не могу помочь.

– А на просмотр?

– Это не проблема, только по одному. Подожди, я быстро душ приму и сходим за контрамарками. На этом же этаже, в дирекции. А пока, чтобы не скучать, полистай журналы, их тут куча. Итальянцы очень много привезли, всех своих звезд туда сунули. У поляков неплохо, красивые у них актрисы, яркие блондинки, люблю блондинок и брюнеток, кстати, тоже.

Я присела за столик у окна с видом на Москву-реку и с интересом рассматривала фотографии великих актеров, кадры из фильмов и так увлеклась, что даже не услышала, когда Паперно вышел из душа. Почувствовала лишь, как две крепкие мужские руки сильно схватили меня сзади за плечи.

О-ля-ля! Вот это фокус! Обернувшись, я увидела, что мой кинофестивальный благодетель, обняв меня, сам был в чем мать родила, наперевес со своим, готовым к боевым действиям, достоинством, вынутой из ножен сабелькой и явным намерением подтвердить ту самую шутку-прибаутку. Но мне столь же явно было не до шуток. Я сидела на вращающемся стульчике, полукресле, и так стремительно развернулась, что едва не снесла его козырную карту.

– Ты что, сумасшедшая, больно же! – завопил Паперно.

– Могло быть еще больнее, совсем не еврейское обрезание. Ты меня для этого пригласил?

– Кончай ломаться, тоже мне одесская недотрога! – Он опять попытался перейти в наступление.

– Миша, лучше отойди и немедленно оденься, иначе я тебя в таком виде вытолкну на этот балкон с флагами. У меня руки сильные, волейболом занималась. Потом не обижайся.

– Ну, ты и бешеная, мой тезка в жизнь не узнает, не дури. Ладно, ладно (он увидел выражение моего лица и замахал руками), я все понял. Мне показалось, между нами тогда искра пробежала…

– Паперно, туши свое пламя, я в коридоре подожду, пока оно погаснет. Нам еще за контрамарками идти, или ты передумал? Нет? Как отдашь, я сваливаю.

Расстались на удивление мирно, он даже чмокнул меня в знак примирения в щечку. Внизу в холле толпился народ, видимо, дожидался, когда после перерыва откроется пресс-бар, а ресторан спецобслуживания уже работал на всю катушку. Я проскакивала мимо его дверей, когда вдруг меня кто-то окликнул:

– Ольга, ты куда, присоединяйся к нам! – меня звала Галка Дашевская из театра Моссовета. Она встала из-за столика и буквально затащила вовнутрь. Переполненный зал кишел деятелями разных советских искусств. Славу я заприметила не сразу, он сидел в компании молодых людей и симпатичных длинноногих девиц, какие в кино украшают массовки. Слава послал мне затяжной воздушный поцелуй, мы поприветствовали друг друга поднятыми вверх кулаками: но пассаран! Маргарита Терехова удивилась:

– Ты знаешь Зайцева? Откуда?

– Мы соседи. Замечательный парень, обожает блинчики с мясом моей свекрови, такие здесь не попробуешь. Хотите, я вас повеселю, расскажу, как мы с ним сюда проникли без всяких пропусков?

Домой я явилась вдребадан пьяная и прокуренная, даже не очень помнила, как дошла. Вся остальная компания еще куда-то понеслась. Свекровь только пожала плечиками:

– Ну, ты даешь, красавица, муж в командировке, а ты загуляла…

– Я на кинофестивале была и, между прочим, не одна, а с соседом твоим любимым, из «ихних».