Я и ты

Эх, Хелен, поздно мы с вами познакомились, Олимпиада уже к концу, а то бы раньше услышал про этот китайский общепит при казино и точно увлек бы туда всю компанию. Вот где поляна накрыта так накрыта! Там жуй хоть целый день, наслаждайся разнообразием национальной кухни. Надоело – перемещайся к европейской, африканской, и латиноамериканская тоже имеется. Налопался первого, пробуй все подряд в длинном рыбном ряду, потом в мясном, холодное, горячее, с гарниром, без оного, до сладкого и мороженого еще далеко. И знаете все это за сколько? Двадцатка местной валюты – цена проникновения вовнутрь. Именно проникновения, поскольку уже ближе к полудню выстраивается длиннющая цепочка жаждущих халявы. Лица отнюдь не все от нашего соседа через Амур-реку. Я не стесняюсь быть в этой толпе, а потому спешу, перемахнув по мосту «Дарлинг харбор» через канал, быстрее влиться в нее.

Однажды я уже глотнул этот воздух халявной еды в таком изобилии, да к тому же еще совершенно бесплатно. В Сиэтле на закрытии международного авиафестиваля, где весь мир восхищался нашим «Бураном». Жутко проголодавшись после многочасовой экскурсии на завод, где собирают «Боинги» (цеха – несколько футбольных полей), мы были готовы не то, что червячка заморить, а хоть черта съесть. И черт явился в виде ресторанов, выстроившихся в затылок друг другу по всей длине летного поля. Борьба шла за каждого клиента. Чего только там не было! Яства на любой вкус. А напитки! И наша водка занимала среди них достойное место и уж виски точно победила. До шестого-седьмого ресторана (а их было двадцать пять), если идти последовательно, мало кто добирался. Помню, бельгийский авиамеханик и вовсе сломался после третьего, перебрал бедняга традиционного русского питья. Не удержался, еще и пивка махнул. Ну, конечно, кто с пивом к нам придет, тот от «ерша» и погибнет… Мы с коллегой из «Труда» Володей Ватутиным поначалу больше налегали на изысканную французскую кухню, захотелось экзотики, а затем плюнули и пошли искать селедочку и огурчики. Соленых не было, одни маринованные, я их ненавижу, но что делать, тоже пойдут.

Не буду дальше углубляться в банкетную гастрономию, скажу лишь, сами себе мы зажгли красный свет перед мексиканским павильоном; несмотря на настойчивые приглашения его гостеприимных хозяев и мою любовь ко всему острому, устояли. В прямом и переносном смысле.

…Ну что, напробовался всяких там рачков и гусениц, пора переварить съеденное, побродив по столице штата Новый Южный Уэльс. Возвращаюсь по тому же маршруту, с моста наблюдаю, как в вечерних огнях «веселится и ликует весь народ», гудит, поет, танцует Олимпиада, все вместе – и участники, и болельщики. Всеобщий праздник в сердце Сиднея. Внизу слева привлекает внимание огромный океанский аквариум, в который до отъезда обязательно надо заглянуть, говорят, столько редкостных обитателей морских глубин, как там, редко где увидишь. Разве что в Антверпене или Гамбурге. Очередь к нему растянулась, наверное, на полкилометра, но она была короче другого людского потока, который тоже хорошо просматривался, но уже справа. В аквариум – понятно, а эти-то куда? Любопытство раздирало меня, и, спустившись на лифте вниз, я присоединился к нему, чтобы через час ожидания оказаться внутри выставочного павильона, в центре которого, будто только что приземлился, замер на стоянке тот самый «Буран», что неизведанной планетой повис тогда над Сиэтлом.

Некое представление о Сиднее я имел еще до приезда и отнюдь не из справочников. Я летел на Игры египетской авиакомпанией, в самолете немало было австралийцев, возвращавшихся домой транзитом через Москву из Европы. Еще до Каира они как-то молчали, видимо, переводили дух, отдыхая после путешествия, а на перегоне из египетской столицы до Сингапура, все эти по расписанию ровно десять часов и десять минут, что мы были в воздухе, пока не приземлились, заголосили, прожужжали мне все уши, какой замечательный их город, самый красивый в стране. Если честно, я понял процентов пятнадцать, ну, может, максимум двадцать. Австралийский английский – это нечто, без привычки и абсолютного слуха понять сложновато. Чаще всего звучало – «Опера Хаус», и это действительно шедевр архитектурного искусства, на строительство которого (оно длилось целых четырнадцать лет, по-нашему – типичный долгострой) угрохали пятьдесят миллионов американской «зелени». Вынесенное на самый край мыса, врезающегося в море, оригинальное строение в стиле экспрессионизма словно слеплено из каменных лепестков, как фонтан «Каменный цветок» на ВДНХ, что придает ему легкость и воздушность. Другое впечатление – ветер что есть силы задувает в паруса, которые по кругу плотно укрывают огромную океанскую яхту, пришвартовавшуюся в гавани Беннелонг-Пойнт, чтобы забрать пассажиров. Или, наоборот, высадить их на берег, чтобы они могли полюбоваться воплощенным в жизнь грандиозным замыслом датского архитектора Джона Утзона.