Читаем Я иду! полностью

Я иду!

Игорь Иванович Шкляревский , Людмила Петровна Козинец

Я устал от дорог и тревог!У меня заржавели скулы.Золотой кипяток-хохотокразливаю в стаканы скупо.Третьи сутки на третьей полке —высоте своего положения…А в глазах — котлованы, помпы,частоколы дождей весенние.Частоколы дождей качаются.Я плечами ломаю их.Лесопункты, райкомы, чайные,одурь заспанных проходных…Где ты, девочка-полочаночка?А усталость сильней берет,и качаются сныполосатыеот шлагбаумов и берез.Нет, не молнию над прудом —славлю я материнский дом,среди веснушчатых бойких рощ,в травяном, в грибном окружении,дом, где можно любую вещьпередвинуть без разрешения.…Чашка теплого молока.Тихий шорох дождя в крапиве.Заболеть бы на два денька,чтобы мать одеялом укрыла…«Засыпает меня, засыпает»…Засыпает меня, засыпаетмотыльками, ромашкой…Посреди рекизасыпаю,где вода зацепилась за вешку.Вода обтекает лодку,вздрагивает под рукойпереплетенная зыбкой,толстой травой.Ее, словно молнии синие,рыбы пронзают сильные.Куда же течет вода?Вода течет в никуда.Зачем же течет тогда?Затем, что она вода. Засыпает меня, засыпает…И тропа в туман уползает.Вот…О чем же поет вода?Вода поет ни о чем.Зачем же поет тогда?Затем, что она течет…И снова мартНадо мной,как над мертвым,по ночам голосятпоезда.Это значит —запахломартом.Еду! Только туда!Туда —Опасно. Опасно.Опасно.Обломится камень — баста!Задумываться опасно.Змейки очнулись. Шорох.Выдавленною пастойвыскальзывают из норок.Снова горит прибойчерным огнем тревоги.Солнце, словно прибор,замерло на треноге.Внутри оборвалось! Нудно…Иногда это очень нужно.Задумыватьсяопасно…Обломится камень — баста!Шаг, пот, хрустсырых прошлогодних веток.Сигнальщик за дымный хвостдержит ещеракету…Солнце во мнеСентябрьский лес

Талянычу Марговцеву

Сквозь сентябрьский

Перейти на страницу: