Я иду искать

В тот день я сидела в пустом кафе «Школы Ныряльщиков» и думала, что пора бы вернуться в Калифорнию, к своей пустой бессмысленной жизни. Там я тоже винила бы себя за бездействие и трусость, но хотя бы на расстоянии. Но, увидев сквозь приоткрытую дверь лицо Шарлотты, юное, круглое, серьёзное, румяное от смущения, когда она призналась в своём страхе перед океаном, я подумала: Вот оно. Маленький, но хороший поступок, который я сегодня могу совершить.

Я записала её в группу, ещё не зная, как много это изменит. Через несколько месяцев Шар стала моей лучшей подругой. Я стольким была ей обязана, и не только потому, что она была Шар. Она подарила мне Мэдди, Мэдди подарила мне Дэвиса, а Дэвис — Оливера. Она подарила мне новую, чудесную жизнь.

Она вошла на кухню, толкая коляску с Руби. Ее живот уже потихоньку начал становиться заметнее. Маленький ребёнок, вот-вот появится второй — о чём, чёрт возьми, думал Филлип Бакстер? Не то чтобы я была удивлена. Мне никогда не нравился самодовольный муж Шарлотты, воспринимавший её как должное. Дэвис звал его Гарнир — в том смысле, что чудесная Шарлотта подаётся только с ним — хочешь не хочешь, а ешь.

Я начала было извиняться, но она лишь отмахнулась.

— Я так поняла, у тебя похмелье? И, Господи, во сколько ты выгнала её из дома? — спросила Шар вместо приветствия. Кто «она» — вопроса не стояло.

— На рассвете, — буркнула я.

— Вот сука, — без колебаний сказала Шарлотта, пусть даже второе слово она произнесла одними губами, чтобы дети не услышали. Но я всё равно округлила глаза от удивления. Обычно Шар в гневе восклицала что-нибудь типа «крыса» или «гадость».

Руби уже расстёгивала ремень безопасности, кричала «Эл-мо! Эл-мо!» и тянула ручки к телевизору. Обычно, пока Шар торчала у меня на кухне, малышка смотрела «Улицу Сезам».

— Последней ушла не Ру, а Тейт, когда закончила блевать, — заметила я, отводя Руби за барьер.

— Привет, Оббибер, — сказала Руби.

— А кто в этом виноват? — спросила Шар, включая телевизор. — Красное или белое? Красное или белое? — передразнила она. — Как будто это её дом. Как будто она тут хозяйка. Что было после того, как я ушла?

Я рассказала ей об игре Ру, потому что это ведь была Шарлотта, которой я вот уже семь лет рассказывала обо всём — ну, почти обо всём.

— Уверена, — сказала Шар, — что Тейт Бонакко победила во всех раундах. Она жуть как любит побеждать, а мозгов ей Бог послал меньше, чем рыбе. Она в чём хочешь признается. А ты играла?

Вопрос сам по себе ничего не значил, но содержал в себе намёк. Шар должна была выяснить, насколько я заинтересовалась Ру, прежде чем она всё испортила.

— Чёрт возьми, нет! — твёрдо сказала я, первое слово — одними губами. Руби задорно распевала хором с Маппетами, помахивая плюшевым ягнёнком, но слух у неё был отличный, а возраст — самый попугайский. — Я стояла на лестнице, пьяная, и старалась вести себя достаточно сурово, чтобы они ушли.

Она с облегчением рассмеялась.

— Представляю, как это помогло. Если честно, это самая нелепая игра, о которой я слышала. Зачем мне знать, какие гадости делали мои соседи в том году или вообще? И далеко они зашли? Были сенсационные признания?

— Неа. Все слишком напились, — ответила я. Мне не хотелось никакой конкретики, потому что эта дорога неизбежно привела бы к Тейт Бонакко, Филлипу и барбекю «Назад в школу». — Большую часть вечеринки я пропустила, пытаясь уберечь Мэдс от флирта на лужайке.

— О Господи! Этот парень, Лука… он ужасен. Я сказала бы это, даже если бы не видела его жуткую мамашу. Он слишком крутой, — сказала Шар. — Но я бы не стала волноваться. Он найдёт свою компанию, и вряд ли это будет список отличников.

— Я тоже так думала, но сегодня утром он отвёз Мэдс в школу.

Шар широко открыла рот, и, прежде чем она успела спросить, не спятили ли мы с Дэвисом, я объяснила:

— Мэдс обвела меня вокруг пальца. Я думала, её подвезёт мама Шеннон, а не этот тип на безумном красном спорткаре.

— Это не его спорткар. Это спорткар Ру. Во всяком случае, единственная их машина. Суперновая, видимо, модель этого года, — Шарлотта принюхалась. — Ты печёшь?

В подростковом возрасте у Шар тоже были сложные отношения с едой, и я достаточно рассказала ей о своих. Она знала — в моём доме конфет не держат.

— Пирог. Для Ру, — сказала я. Мне не хотелось врать ей о таких мелочах. — Ещё принесу ей план окрестностей. И невзначай упомяну, что мамы тинейджеров играют в кости, а не ходят в книжный клуб.

Шар рассмеялась.

— Гениально! Натрави её на них!

В дверь позвонили. Шар вопросительно посмотрела на меня, но я никого не ждала. Я пожала плечами, широко раскрыв глаза. Я знала — это Ру. Это точно Ру. Она вернулась, чтобы довести до конца свою проклятую игру, и в этот раз в присутствии Шарлотты.

— Приглядишь за мелкими? — спросила я и отвернулась, чтобы она не видела моей натянутой улыбки. Прошла через откидную дверцу в длинный коридор с широкими арками со стороны кухни и гостиной. Путь до входной двери был немыслимо далёким.