Я иду искать. История вторая

И мы тоже умрем, если не сможем защитить то, что ним дорого. Но лучше умереть, чем жить, потеряв свой мир, честь и достоинство. И все-таки — до нашей смерти! — мы закопаем в нашу землю незваных гостей.

На удобрения.

Мы не хотим воевать.

Мы очень не хотим воевать.

Но нам очень жаль тех, кто заставил нас все-таки начать это делать. А потом — потом мы построим город. Город с картины Одрина.

Интерлюдия: «Мастера»

Вам травы не бить,
Не гулять по лугам...
Не быть,
не быть,
не быть городам!

Узорчатым башням

В тумане не плыть...
Ни солнцу,
ни пашням,
ни соснам — 
— не быть!

Ни белым, ни синим — не быть,

не бывать!
И выйдет насильник — губить,
убивать!

И женщины будут в оврагах рожать...

И кони без всадников — мчаться и ржать...
Сквозь белый фундамент трава прорастет...
И мрак, словно мамонт, на землю сойдет!

Растерзанным бабам на площади выть...

Ни белым!
Ни синим!
Ни прочим — 
не быть!

Ни в снах!

Ни воочию!
Нигде!
Ни-ког-да!...
...Врете...
Врете.
Врете, сволочи!
БУДУТ ГОРОДА ![27]

* * *

В лесах с едой стало намного легче — тут можно было охотиться в привычной славянам обстановке на привычных животных, тут все еще полно показалось съедобных растений, было теплее и снег еще не ложился, хотя большинство деревьев оделись во все оттенки меди и золота. На коротком со­вете было решено уходить через Лесную долину к Дружинным Шлемам, где они когда-то уничтожили вражеский лагерь. А потом — на север, через Горы Потоков в Оленью долину, «потому как, — высказался Одрин, — там мы раз­ом не были.» Остальные сочли это вполне достаточной причиной, чтобы дви­гаться именно туда.

Лесная долина была тем же царством сожжённых весей и набитых вра­жескими войсками дорог, что и остальные к западу от нее. Война прокати­лась тут, вытесняя горских партизан и лесовиков на восток.

На восьмой день после ухода от Тенистого чета вышла к Слезной Го­ре.

* * *

Йерикка вытер ствол пулемета и повел им вправо-влево. Олег распра­вил веточки, которыми замаскировал автомат.

— Хху-у... хху-у... хху-у... — прокричала над скалами полярная остроушка.

— Идут, — сообщил Морок. Так, словно и без него было не понятно. Олег удо­бней положил снайперку.

Почти тут же в полуверсте, у начала тропы, появились четверо верхо­вых хангаров. Они беспокойно завертелись на одном месте, держа винтовки прикладам в бедро.

— Дозор, — пояснил Морок.

— Что ты все объясняешь сегодня? — процедил Олег. — А то мы не видим...

Донесся звук трубы. Хангары отъехали ближе к скале, не переставая рассматривать тропу.

— Недоверчивые попались, — Йерикка не двигался. — Что если, засекли?

— Один лекции читает с комментариями, второй мнительностью заболел, — тихо заметил Олег. Ожидал в ответ бурной реакции, но Йерикка поморщился:

— Может, и заболел... Мнительность — это болезнь похуже любой иной... О, поперли!

На тропинку начали выходить спешенные хангары в кожаных, а не ме­таллических латах. Сначала — с дюжину, они шли по обочинам, зорко погляды­вая в стороны и вперед. Потом появились десятка три — они шли колонной во главе с данваном-офицером. Дальше двигались лошади, на вьюченные каким-то тяжелым оружием. Я в конце — еще два десятка хангаров.

— Удачей сели тут, — сообщил Морок, — с почином...

— Дам по шее, — реагировал Олег.

— Потом, — попросил Морок, — добро?

— Добро, — согласился Олег. — Если будем живы. Напомнишь?

— Как свет свят, — пообещал Морок, возя щекой по прикладу «архара». Глаза его азартно сверкали. Олег спросил:

— Ты что, так ждешь этой драки?

— А то! — удивился Морок. — Иль ты — нет?

Вопрос поставил Олега в тупик. Ждет ли он драки? Или ему НЕ ХОЧЕТСЯ драться? Или ему просто ВСЕ РАВНО?

Мальчишка так и не решил для себя этот вопрос. И ничего не ответил, потому что стало некогда.

— Рысь! — заорал Гоймир, и секунду его ППШ работал один, грохоча в скалах на разные голоса, как обвал.

До противника оставалось сажен сто. На всем протяжении этих ста са­жен вдоль дороги лежали в скалах горцы. Тропинка представляла собой кла­ссический огневой мешок...

Сняв одного из хангаров, Олег угодил гранатой из подствольника в лошадь — та упала на передние колени с развороченной грудью и иссеченной мордой, потом со страшным криком завалилась на бок. Короткую очередь — в грудь хангару, попытавшемуся залечь неподалеку — залег, но навсегда...

Хангары отхлынули с тропинки, пытаясь отстреливаться, но это было бессмысленно. Гоймир вцепился во врага, как клещ в собаку, а ровная мест­ность по другую сторону тропы не давала шансов спастись.