Я иду искать. История вторая

Чета выбралась на проселок. Пустынный в обе стороны, он обеспечивал хорошую слышимость, и мальчишки посбрасывали плащи, кольчуги, рубахи и куртки, оставшись почти все голыми по пояс. Большинство даже разулись — идти босиком по теплой и влажной земле оказалось приятнее, чем в мокрых кутах.

Умиротворённое настроение снизошло на всех до такой степени, что Гостимир хотел спеть, но Олег опередил его и проникновенным голосом затя­нул туристскую — под общие смешки:

— Восемнадцатый день ни корки —
Терпеливо несем эту кару!
Вот вчера доели опорки,
А сегодня сварили гитару.

Тяжело по горам пробираться,

(А голодными — бесполезно!)
Мы пытались поужинать рацией,
Но она оказалась железной...

Мы мужчины! Не потому ли

Так упрямо идём к своей цели?
Правда, трое на днях утонули,
А четвёртого — толстого — съели...[32]

Закончив петь, Олег стащил жилет и, повесив автомат на голое плечо, а снайперку — за спину — начал исследовать ковбойку. Лицо при этом у него стало расстроенное:

— Кирдец моей рубахе, — сказал он догнавшему его Йерикке. — На глазах разваливается, а в горах я дуба дам. Придётся с убитого снимать... Твоя-то держится?

— Меня переживет, она же домотканая, — успокоил его Йерикка. И запнулся, покосившись на Олега. А тот понял, что хотел добавить друг — может быть, штопаная-перештопаная ковбойка Олега тоже переживёт хозяина...

Морок легко взбежал на холм, мимо которого они проходили, шлепнулся на живот, поднял к глазам бинокль. Через несколько секунд крикнул:

— Веска!

— Ольховатка то, — сказал Гоймир — Чужих-то не видать?!

Морок молчал еще с минуту, потом сообщил:

— Нету никого. Так то — чужих нету.

— Завернем? — спросил Гоймир явно риторически. Раздались негромкие, но одобрительные звуки. — Ну и пошагали. Все одно — по пути, считай...

— Верста оправо, верста облево...

— Боем больше, боем меньше...

— Жив ли, мёртв ли...

— Погнали-поехали! — поморщился Гоймир. — Так идем ли?

— Да идем, идем! — засмеялся Йерикка. — Поедим хоть как следует. И выспимся. Может — вечным сном...

...До Ольховатки оказалось версты четыре, последнюю пришлось шагать огородами, перебравшись через небольшой ручеек, текший к Ольховой.

— Осторожнее... — пробормотал Йерикка, первым вступая на мостки. На огоро­дах никого не было, сюда выходили задней стеной хлева, сараи, так что и весь вообще-то разглядеть стало невозможно. Рыжий горец перебежал, при­гибаясь, мост и присел сбоку от него, держа пулемет на ремне, висящем че­рез шею и плечо. Потом вскинул руку и дважды согнул ладонь.

Олег побежал по левой стороне моста, Богдан — по правой, чуть поза­ди, взаимно страхуя друг друга... На середине этого коротенького пути Олег вдруг ощутил тепло сосновых, грубо оструганных досок под ногами и... его пронзило желание остановиться, медленно сесть и спустить босые ноги к холодной воде. А потом — запрокинуться спиной на эти еще пахну­щие смолой доски, закинуть руки под голову... и лежать так. Очень долго и очень спокойно, глядя в дневное звездное небо, подставив лицо солнечным лучам. И не вскакивать, услышав шаги человека...

Он передумал это все за какой-то миг, ни на секунду не забывая, что в любой момент стена хлевов и сараев может ударить огнем. Сюда, в них. И он в самом деле свалится на этот теплый мост. И будет лежать очень долго и очень спокойно, пока хангары не разденут его догола, а потом двое угрюмых лесовиков не прикопают в братской могиле где-нибудь на задах...

...Богдан отскочил вправо, замерев на расставленных, напружиненных ногах за спиной Йерикки. Олег прыгнул влево, держа автомат у плеча. Ему мешали высоченные сухие репьи, и он тоже был вынужден остаться не ногах, чтобы видеть цель.

Йерикка снова махнул рукой, и горцы цепочкой побежали через мостик. Гоймир, присев, пересчитал всех глазами и выдал директиву:

— Идём сажен за двадцать друг по другу. Последок — сажен сто — самые опасные будут, там перебежим одно. Сбор во-он...

— У-а, у-а, у-а!.. — захныкал кто-то, подражая плачу младенца. Намёк всем был ясен, даже Гоймир покраснел сквозь загар...

...Кое-где на огородах паслась скотина. Только она и обратила вни­мание на горцев, да и то не слишком пристальное. Это практически подтверждало данные Морока о том, что в веси нет врага — трудно найти место для нападения лучше, чем эти чертовы огороды, где спрятаться можно разве что за кучами серой ботвы, оставшимися после уборки... Еще неплохо бы в помидорах, подумал Олег, глаза у всех красные от усталости, да вот помидоров нет...

Богдан осторожно выглянул на улицу.

— Пусто.

Йерикка сделал то же.

— Странно что-то, — недоверчиво объявил он. — Солнечный день, только по хозяйству суетиться, а тут никого, как вымерли...

— Ушли стало, — предположил Одрин.