Я иду искать. История вторая

— Давай, — буркнул Олег, — только быстрее, вон они идут, помешают... Бог­дан!

— Повременю, — решил Твердислав, — часом, и так убьют...

— Восемь машин, до пяти сотен пехоты, — уже привычно подсчитал Йерикка. — Вольг, прополку.

— Да вставай ты, скотина! — Олег пнул Богдана в пах и полез наверх со снайперкой. Танковый снаряд ударил в землю перед клуней, резко взлетел вверх снова и на рикошете разорвался над домами околицы.

— Йа! — выкрикнул Йерикка, выгибаясь назад. Бежавший от веси мальчишка закувыркался на земле, взрывая грязь каблуками ботинок.

— Готов, — отметил Твердислав. — Ты что, Йерикка?

— Ранили, — прохрипел тот. — Посмотри...

Твердислав задрал на нем куртку. Осколок угодил точно в шрам раны, полученной Йериккой в начале лета в бою около тела Ломка — и сидел под самой кожей. Твердислав извлек его пальцами.

— То и добро.

Мальчишка неподалеку все еще дергался, но уже по-неживому. Сверху съехал Олег, поставил винтовку, взял автомат, отщелкнув предохранитель на автоматический огонь:

— Все, пошли. Богдан, сука!

— Все-все-все, я уж не сплю, — Богдан сел с закрытыми глазами, взял свой АКМ и кассету с оставшимися выстрелами к подствольнику.

— А глаза закрыты, чтоб не так страшно было, — пояснил Твердислав. — Тридесять восьмая...

— Тридцать шестая, — возразил Олег и был послан у него же перенятым матом:

— Пошел на ...!

— Кусай за ...! — буднично ответил он.

— Вельботы! — Йерикка, зашипев от боли, перевернулся на спину и, уперев приклад ДП в землю, начал долбить в пару короткокрылых «'корытец», заходивших на удар от солнца. Под плоскими белёсыми брюхами вспухли облачка — и в нескольких местах веси поднялся дым. К вельботам потянулись трассы крупнокалиберных пулеметов, они заходились, но бронированные лохани, быстро маневрируя, дали еще пуск, а потом, поливая все и вся из ливневых установок, ушли прочь.

— Ракету бы сейчас! — зло сказал Йерикка и, меняя магазин, повернулся на живот. Куртка у него на спине вымокла от крови. — Ну, идите, идите сюда!

С этим призывом все были согласны. По крайней мере, в бою не засыпа­ешь.

Горные стрелки были уже шагах в ста пятидесяти. Так близко они еще никогда не подходили! Два танка горели, но остальные ломились напролом, давя трупы своих же и почти непрерывно стреляя из всего бортового ору­жия. Пехотинцы группировались за ними.

— Не могу достать! Не могу достать! — орал Олег, поливая ближний танк струями пуль из АК103, словно водой из брандспойта. Отчаянье заставило его разрядить подствольник, но тромблон танковую броню не взял, конечно. — Твердислав, сожги его! Ну же!

— Годи... годи... годи... — Твердислав возил окровавленной рукой по рукоя­ти РПГ7. — Два-то всего счетом и осталось, знаешь ведь...

Бамм! Танковый снаряд, зарывшись в землю, поднял на дыбы здоровенный кусман земли. Олега присыпало (не первый раз за эти дни) и, пока он отрыва­лся (точнее — откапывался, чтобы оторваться), танк с пехотой, группировав­шейся за ним, подошел совсем близко. Он перевалил линию обороны, и было видно, как его жирно блестящие гусеницы выхлестывают из-под себя ошметки того, что только-только было живыми людьми.

Пятнадцать саженей. «Тандем» ПГ7ВМ на расстоянии в полтораста саже­ней пробивает пятидесятисантиметровую броню вместе с добавочной защитой навесного экрана.

— Пригнись! — свистнуло пламя, Олег вжался в землю, успев увидеть, как в солнечной вспышке разлетаются осколками куски брони, штопором свиваются, срываясь с креплений, плитки навесных экранов... — Хвостом в рот, в тык, по голове! Богдан, выстрел, шевелись! Идет, сука-а!!!

Танк с развороченным у носа правым бортом, изрыгая жидкое пламя и снежно-белую пену, продолжал идти. Оба его пулемета стреляли. Йерикка ст­релял тоже — по пехоте, бегущей следом. Богдан с очень спокойным лицом заряжал лежащий на плече Твердислава РПГ последней гранатой.

— До хрена же было «мух»! — заорал Олег. — Где «мухи»?! «Мухи» где?!

Двое с пулеметами, поливая все очередями, выбежали из-за танка. Твердислав выстрелил снова — обоих в куски разнесло сорванной броней, танк остановился окончательно. Теперь он горел капитально — весь нос был объят жирным пламенем.

— Через низ уйдут, сволочи! — крикнул Йерикка. — В днище люки!

— Это мы читали! — и Олег швырнул под днище танка ребристую «лимонку». — Вот так! Пехота за танком, Эрик!

— Припечет — сбегут, или зажарятся, — хладнокровно отозвался рыжий гор­ец, — на выбор.

— Еще один! — закричал Богдан возбужденно. Все разом повернулись — вто­рой танк шел к ним через развалины сгоревшего дома, ломая обугленные брёвна, как соломинки и подминая, кроша в пыль саможженый кирпич.

— Мать...— тихо сказал Олег. И пошарил, как во сне, вокруг рукой. — Я говорил — «мухи»...

Огромная, плоская и от того казавшаяся низенькой башня танка была повернута. Он бил по веси снова и снова. Танкисты несомненно видели группу мальчишек возле клуни. И так же несомненно поняли, что у тех нет ниче­го серьезного.

— Бей по приборам! — Йерикка, положив пулемет на колено, резанул по броне. Олег присоединился к нему.