Я иду искать (СИ)

Источая широкую искреннюю улыбку, одетая в ультракороткий сарафан девчонка явно пытается меня задеть и абсолютно осознанно давит на болевые точки любой женщины. Так что я невольно сравниваю нас двоих. Да, у Левиной отличная фигура с аппетитными формами, пышущее здоровьем округлое личико и фора почти в десять лет…

Только все эти бонусы вряд ли дают ей право лезть ко мне со своими ценными замечаниями.

— Знаете, что, Вика…

Намереваясь послать зарвавшуюся студентку по вполне конкретному маршруту, я решительно открываю рот и осекаюсь в ту же секунду, натыкаясь на материализующегося в поле моего зрения Игната Крестовского собственной персоной. В неизменной футболке, кричащей, что ему наплевать на всякие условности, с хищной ухмылкой, Крест берет меня в плен одним только взглядом и обездвиживает, заставляя сердце лихорадочно колотиться.

И глупая я снова поддаюсь его неземному очарованию и не могу отвести от него глаз, с замирающим сердцем изучая гематомы и царапины, которых не было еще позавчера. Выдыхаю судорожно и инстинктивно делаю шаг к нему, чтобы узнать, что произошло. А уже в следующую секунду почва уходит у меня из-под ног, и я лечу за борт — прямиком в безмятежную голубую гладь.

Удар. Расцветающая красивым крупным цветком боль в правом боку. Заполняющая ноздри холодная речная вода.

Нахлебавшись, я не сразу выныриваю на поверхность, отфыркиваюсь и поддерживаю себя на плаву руками, высоко оценивая все прелести внезапного купания, устроенного мне хорошей девочкой Викой Левиной.

Десять из десяти.

Мои чуть расклешенные книзу штаны напитаны влагой и плотно облепляют икры, пиджак весит будто целую тонну, а легкий дымчатый макияж наверняка потек и превратил меня в стремную неуклюжую панду, барахтающуюся в водоеме.

Просто блеск. Шикарный тамада, и конкурсы незаурядные.

— Лиль, ты в порядке?

Борясь со стихией и обуздывая поселившийся на кончиках пальцев гнев, я упускаю момент, когда рядом выныривает Игнат и оказывается непозволительно близко. Настолько, что я зависаю на его заостренных скулах, прикипаю к издающим какие-то звуки губам, тону в подернутых беспокойством орехово-карих глазах.

Грудь распирает от давно забытых и спрятанных в пыльный сундук эмоций. Тлеющая досада с привкусом горькой полыни поднимается из недр души, и почему-то снова становится до жути обидно. Что тогда не сбылось, развалилось, не склеилось…

— В норме. Я хорошо плаваю, если помнишь. Мог и не прыгать следом за мной.

Выталкиваю с трудом ворочающимся языком вместо благодарности и первой гребу в сторону отвязанной для нас лестницы, ломая хрупкую магию мгновения и разрезая протянувшиеся между нами невидимые тонкие нити. Слышу гулкие всплески волн, дрожу то ли от низкой температуры воды, то ли от приближения ко мне Крестовского, и начинаю задыхаться, когда мои ладони ложатся на металлические поручни, а его — мне на талию.

Это все, как говорит моя надежная Катерина, «ту мач». Слишком двусмысленно. Слишком волнительно. Слишком остро. Слишком…

Со свистом выпустив воздух из легких, я не успеваю продолжить мысль и расщепить на атомы клубок из собственных противоречивых ощущений. С радостью хватаюсь за своих спасателей — двух парней из обслуживающего персонала в одинаковых белых футболках с ярким принтом и серых узких штанах, и выпадаю на палубу, заливая пол жидкостью, текущей с моей одежды.

Игнат, конечно же, поднимается без посторонней помощи и в очередной раз плюет на все постулаты о необходимом человеку личном пространстве. Стирает разделяющие нас жалкие сантиметры и прижимается так плотно, что я чувствую жар его тела и вбираю в себя горько-сладкий аромат его парфюма.

— Крестовский, тебе нужно…

Повзрослеть. Прекратить ставить меня в неловкое положение. Объяснить своей невесте, что не комильфо скидывать других людей с яхты.

Я прокручиваю все эти фразы у себя в мозгу, пока Левина пытается делать хорошую мину при плохой игре. Вполне достоверно изображает глубокую тревогу и заискивающе смотрит на Игната из-под густых чернильно-черных ресниц, надеясь, что он не сложил два и два и не планирует ее обвинять.

И я бы обязательно узнала, чем кончится этот достойный Оскара спектакль. Только вот желание нос к носу сталкиваться с чеканящими шаг по помосту Сергеем и Глебом Юрьевичем стремится к нулю. Поэтому я трогаю Крестовского за запястье и говорю совсем не то, что думаю.

— Тебе нужно переодеться. Заболеешь.

И мне тоже нужно. А еще не помешает скорее убраться из-под обстрела пары десятков любопытных глаз, без происшествий спуститься вниз, не пересчитать лбом ступени и найти теплый плед.

Сформировавшуюся у меня в голове задачу-минимум я осуществляю в рекордно короткие сроки, вламываюсь в пустую каюту и даже нахожу вполне годное покрывало, способное укутать двух-трех меня. Единственное, на что я не рассчитываю, так это на то, что в маленьком светлом помещении спустя пять секунд мы окажемся вдвоем с Крестовским.