Я иду тебя искать!

Бесчувственный к чужим страданиям староста зашел в дом, повозился там немного, что-то громко уронил и вынес мне уже запечатанное сургучной печатью письмо.

– Иди с Богом! – отпустил он меня восвояси, еще и перекрестил напоследок.

Надо же, а раньше так никогда не делал.

До дома Агнешки я дошла довольно быстро, срезав путь через чужие огороды. Увы, подруга была не в настроении беседовать.

– Бабка чудит, не хочет пить свой отвар, – пожаловалась она, тяжко вздохнув, – а я и так из-за всех этих событий ужасно переживаю!

Из-за двери донесся грохот, и Агнешка, ахнув, влетела в дом. Подруга забыла закрыть дверь, и из дома тут же заструился густой, тяжелый аромат лечебных трав. Уж в чем-чем, а в травках-муравках благодаря бабке Прасковье я разбиралась неплохо, поэтому от нечего делать начала принюхиваться. Лебеда, ягоды рябины… Чертополох? Хм…

– Представляешь, перевернула чугунок с отваром! – Агнешка яростно сверкнула своими голубыми очами, а потом опомнилась. – Ты чего хотела-то?

Толковый разговор у нас сейчас вряд ли получился бы, поэтому я просто сказала:

– На почту иду, письмо от старосты князю нужно отправить. Вот и зашла по пути тебя проведать.

– Письмецо-то небось по поводу волколака? – тут же оживилась Агнешка. – Добромир Охотника вызывает?

Я кивнула:

– Именно. Нужно успеть до обеда, чтобы письмо сегодня в город уехало. Сама знаешь, из лавки письма только раз в неделю забирают.

– Я с тобой! – подруга схватила в сенях шапку и шубку и первой двинулась к калитке.

Уже за забором обернулась и пояснила мне:

– А если сегодня Макар приедет письма забирать?

Я понятливо усмехнулась. Подруга моя была не то чтобы ветреной, но на красивых парней охотно заглядывалась. Вот и Макар, один из двух почтальонов, что приезжали к нам в деревню, ходил сейчас в ее «любимчиках».

– Давай по пути обсудим то, что ты хотела, – Агнешка, которая за пять лет дружбы успела неплохо узнать мой характер, взяла меня под локоток, – ты ведь не просто так мимо моего дома шла!

В этот момент я внезапно поняла, чего на самом деле боюсь больше всего: потерять подругу. Агнешка – как раз одна из тех девушек, что могут ради возлюбленного уйти ночью тайком из дома. Идеальная жертва!

Перед глазами тут же нарисовалась ужасающая картина: распростертое на снегу обнаженное девичье тело, слепо глядящие в небо голубые глаза и рассыпанные по снегу то ли капли крови, то ли гранатовые бусины. Из того самого ожерелья, что я подарила Агнешке на именины. Вот и сейчас она в нем – идет, крутит задумчиво алую нитку.

– Скажи-ка, ты ведь ни с кем по ночам не встречаешься? – я строго глянула на подругу. – Шуры-муры не водишь?

Агнешка вздрогнула, и ее хватка на моем локте на секунду ослабла. Неужели я попала в цель?

– Ты же понимаешь, что сейчас это очень опасно? – развернула подругу к себе лицом. – Пообещай мне… нет, поклянись, что не будешь делать глупостей!

Агнешка дернула меня за кончик косы и улыбнулась:

– Какая ты иногда строгая, Марьяна! Не беспокойся за меня. Думаешь, я настолько глупая, что даже диких волколаков не боюсь?

Но несмотря на все заверения подруги, на сердце почему-то все равно было неспокойно.

Глава 9. Новый почтальон

К моему удивлению, за письмом приехал не Макар и даже не второй почтальон, а какой-то вовсе мне не знакомый хмурый дядька – с окладистой бородой, густыми седеющими бровями и узловатыми пальцами. Почему-то именно на руки нового почтальона я обратила особое внимание: ему явно трудно было выполнять ими даже такую простую работу как складывание стопки писем в холщовую суму.

– Перевели в другое село, – буркнул дядька на мой вопрос о симпатичном парне. И то только потому, что я ему помогла разложить всю нашу чащинскую почту по разным стопкам: в город, в соседнее село за лесом, в дальнюю деревню через реку.

Агнешка, как ни странно, сильно расстраиваться не стала. Повздыхала чуток, сунула любопытный нос в почтовую суму, да и сбежала в другую часть лавки ленты новые примерять. А потом и вовсе в окно снаружи постучала и рукой мне махнула – пока, мол, подруга, я пошла!

Такая она непоседливая девица, просто шило в одном месте! Неясная тревога снова кольнула сердце острой иголкой.

Удостоверившись, что письмо князю уехало в город, я пошла обратно. Нужно было еще зайти к тётке Пелагее – она всегда пекла много разного хлеба и продавала его по чуть-чуть соседям, зарабатывая этим небольшую копеечку. Особенно я любила ржаной – духмяный, пористый, с тонкой хрустящей корочкой, которую так вкусно макать в сладкие жирные сливки…

Поймав за рукав первого попавшегося мальчишку и напустив на себя строгости, велела:

– Сбегай к старосте, передай от меня весточку. Скажи, что письмо отправлено. Он знает, о чем речь.

Закончив важное дело, я с чистой совестью направилась за хлебом.

Вот только там меня ждало разочарование. Дом Пелагеи встретил незваную гостью настежь распахнутой дверью, холодной печью и полным отсутствием вожделенной выпечки. Сама женщина сидела на завалинке и горько плакала.