Я иду тебя искать

Кстати, к вопросу: такой вылизанной мастерской я не видел ни у одного художника. Впрочем, я мало видел художников. Так, бывал пару раз с друзьями в каких-то околохудожественных компаниях. И всегда — редкая грязюка. Я и сам-то не сильно хозяйствующий субъект, но грязь замечаю. Просто глаз такой — пристально-въедливый. У Виктора в мастерской не было — перечисляю по пунктам: 1) ни табачного запаха, 2) ни шлепков засохшей краски, прилипшей к стульям, столам и подоконникам, 3) ни прочего-прочего-прочего вроде задрызганных штор, чашек с чайными и кофейными окаменелостями на дне, мутных окон, немытых с позапозапрошлого года, грязного скомканного белья на односпальной жесткой кушетке. На длинном выскобленном добела столе стояли баночки с чистыми кистями, подобранными по ранжиру и размеру. Такими же ровными рядами, как сигары в сигарнице, лежали тюбики с краской, подобранные по радужному спектру. В полупустых тюбиках краска была сдавлена к колпачку, а кончики аккуратно завернуты, словно в них помещалась не краска, а зубная паста. Не исключено, что мое представление о мастерской художника по-дилетантски стереотипно и на самом деле эти мастерские ничем от обычных квартир не отличаются, но я вообще редко видел жилое помещение такой нечеловеческой чистоты. Наши девушки по достоинству оценивали вклад, внесенный Ольгой в бытоустройство Виктора. На собственные женские деньги она купила в это гнездо искусства холодильник, плиту, микроволновку, ярко-красный пластмассовый таз для стирки и раскладную сушилку для белья. И каждый день готовила Виктору свежий супчик, мотивируя это тем, что у него почти (понимаете — почти!) больной желудок. Виктор трескал супчики и малевал свои картинки. В основном портреты новых русских и их жен на заказ. Для души он рисовал то, что потом выставлял в Доме художника и галерейках. Они тоже продавались очень неплохо.

Было очевидно: Ольга страстно мечтает выйти за Виктора. Она всю жизнь дергала судьбу за сухие титьки, пытаясь выдавить хоть каплю молока себе на прокорм. Но молоко в этом божественном спецраспределителе, видимо, закончилось еще до ее рождения. Мне было жаль ее, однако я не мог без иронии смотреть на ее усилия. Она как-то нелепо внутренне подпрыгивала, суетилась, по-куриному хлопотала. Через пару недель после встречи с Виктором вдруг придумала себе некую идею: познакомиться с его мамой. Это было крайне важно для нее, так как переводило из ранга просто любовниц в ранг членов семьи. Так она считала, ни секунды не сомневаясь в том, что будет оценена и одобрена мамой. В каком смысле одобрена — интересовались мы. Можно понравиться маме. Но быть одобренной — это прерогатива невесты, а насколько нам известно, Виктор ей предложения не делал. Но Ольга гнула свое. Каждую свободную минуту она произносила при Викторе слово «мама». Буквально под любым предлогом. «Этот год был объявлен ЮНЕСКО Годом матери и ребенка», «Моя мама потрясающе готовит плов», «Ой, кто это там? Мама с колясочкой!» «Мамочка моя! А я-то думала, у нас еще целая пачка сахара!». И впрямую: «Когда мы пойдем к твоей маме?», «Что мама дарила тебе в детстве на дни рождения?» Наконец Виктор сдался. В одно из воскресений он повел Ольгу к маме. Я подозреваю, что под этим визитом он ничего не подразумевал. Ему в голову не приходило, что это знакомство с далеко идущими планами. Обед прошел хорошо. Не так хорошо, как первая выставка Виктора. В другом стиле. Мама — такая же здоровенная лосиха, как ее сыночек, только без бороды — сварила пачку пельменей, открыла банку шпрот и весь вечер курила, с прищуром глядя в потолок. Виктор, по своему обыкновению развалившись на диване, пялился в телевизор. Ольга вела хозяйство. Убирала со стола. Мыла посуду. Подавала чай. Ей понравилось. Она маму одобрила. Одобрила ли мама ее, ради чего, собственно, затевалось мероприятие, осталось за кадром.

С той же настойчивой страстностью Ольга напрашивалась на воскресный обед к Наталье и Денису. Именно к Наталье и Денису, ни к кому другому. Почему? Спустя некоторое время я понял почему. Она напрашивалась к ним как к семейной паре. Алена с Гришей в этом статусе Не котировались, вот Ольга к ним и не стремилась. А других пар у нас не было. Наталья кривилась, оттягивала этот упоительный момент — ей было неохота целый вечер трындеть с Ольгой о супчиках, к тому же она не любила готовить и не знала, чем кормить незваных гостей. Но Ольга не отставала. Обед с Натальей с Денисом был ей нужен для того, чтобы почувствовать себя с Виктором тоже семьей. Две семейные пары собрались вместе. Одна наносит визит, другая — принимает. Как мило. Это вам не общая компания, большинство членов которой неизвестно кому принадлежат. Так, делая довольно крупные и уверенные шаги, она закрепляла за собой права на Виктора.

Так, к чему это я? Ах да. Ольга отказала Грише. Она не хотела ухаживать за Женей и ее ребенком. Она хотела ухаживать только за Виктором. Она вообще хотела только одного: у-ха-жи-вать за Виктором. И больше ничего. По этой причине в будущем я предвидел для нее большие сложности.

IX