Я – инквизитор

Один, чуть помоложе и повыше ростом, поглядев с недоумением на большой серебряный крест, никак не вязавшийся с богатырской фигурой Игоря Саввича в американском трикотаже, проговорил с тоскливой ноткой:

— Побеседовать бы, хозяин!

Отец Егорий с сомнением изучил обветренное, заросшее недельной щетиной лицо, однако кивнул:

— Пойдем!

Вошли на кухню. Игорь Саввич опустился на облюбованный прежде табурет, гости — на краешки стульев. Один — поближе, другой — подальше. Тот, что поближе, с надеждой поглядел на хозяина.

Отец Егорий молчал.

— Дело-то у нас какое, — начал, смущаясь, позд-ний гость. — Я, вишь, бабки-то, владелицы, значит, внучатый племянник буду… — Он бросил на Игоря Саввича быстрый взгляд. — А дело-то вот в чем…

— Зовут как? — перебил его отец Егорий.

— Славкой, Славкой! — радостно откликнулся гость и, перестав скрести клеенку грязными ногтями, в первый раз прямо поглядел на Игоря Саввича:

— Предупредить, значит, пришли, хозяин! Вы, значит, дом, то есть, купить собираетесь?

— Собираюсь, — кивнул отец Егорий. — И куплю!

— Не советуем! — неожиданно вмешался второй, вскинув морщинистое кошачье личико.

Из-за недостатка передних зубов у него получилось: «Не шоветуем!»

— Это отчего? — с усмешкой спросил Игорь Саввич.

— Опасный дом! Опасный дом, хозяин! — с жаром произнес первый. — Нельзя в нем жить! Кто поселится — пропадет! — И скороговоркой, боясь, что перебьют: — Мы уж вас, хозяин, по-человечески, по-русски, значит, то есть, — глянув на крест, — по-християнски предупреждаем: не покупайте!

— Ну если по-христиански — спаси Бог! — неторопливо отозвался Игорь Саввич. — Все, стало быть? Или еще что у вас есть?

Красноватые глазки Славы забегали.

— Мы к вам, значит, с душой, то есть… помогли, значит, по-християнски, то есть, а нам бы…

— Штошешку, — твердо сказал второй. — На бутылошку!

— Все? — с явной иронией спросил Игорь Саввич.

— Все, все, — засуетился первый. — Любезность, значит, за любезность…

— Не дам!

— Жря! — сказал морщинистый. — Дом твой деревянный. Не ровен чаш — шгорит!

Отец Егорий с четверть минуты глядел вниз, потом неторопливо поднялся.

Ближний «гость» тут же вскочил на ноги, но шепелявый остался сидеть.

Игорь Саввич подошел к нему вплотную.

— Напугал, — произнес он негромко. — Пошел вон.

— Я пошижу, — пробормотал шепелявый, не поднимая головы. — Мне ждеш тепло.

Игорь Саввич крепко взял его за ворот куртки и поднял, как котенка. Шепелявый задергался, уронил кроличью шапку на пол, попытался достать отца Егория острым кулачком… И тем не менее был вынесен в сени и оттуда выкинут, минуя крыльцо, в сугроб.

Приятель его, часто-часто кивая отцу Егорию, выскочил сам, подхватил злобно матерящегося шепелявого и повлек со двора.

Игорь Саввич вернулся на кухню. Заметив упавшую шапку, грязным черным зверьком притаившуюся под столом, схватил и, вновь выйдя на крыльцо, швырнул вслед незваным гостям.

— Калитку запри! — рявкнул он басом и, выплеснув этим выкриком остатки гнева, успокоенный, воротился на кухню и уселся на прежнее место.

Глава вторая

«Хочу также, чтобы вы знали, что всякому мужу глава — Христос, жене глава — муж, а Христу глава — Бог…»

Где-то на пустыре завыла собака. Звук был слабый, приглушенный запертым окном. Ей ответила вторая, третья. Потом вой стих.

Игорь Саввич отстранился от Книги, бросил в кружку щепоть чаю, залил кипятком и неторопливо размешал, прислушиваясь к тихим голосам большого дома. В печи ворковал огонь. Ему откликались быстрые мышиные шорохи наверху, потрескивание, стук, «кап-кап» где-то из глубины комнат.

Показалось вдруг отцу Егорию, что не дом это, а ветхий громоздкий ковчег, выброшенный морем между обезжизненных гор. Обхватив кружку длинными волосатыми пальцами, Игорь Саввич погрел ладонь, затем с хлюпаньем втянул обжигающую жидкость…

И быстро отставил чашку.

Над головой, в коридорчике второго этажа, явственно раздавались шаги.

Игорь Саввич резво вскочил с табуретки.

Ну да, никаких сомнений! Некто, шлепая босыми ногами, спускался по лестнице со второго этажа.

Отец Егорий вслушивался, сведя мохнатые брови, приоткрыв от напряжения рот.

Заскрипела дверь угловой комнаты, звук шагов переместился в сопряженную с кухней гостиную.

Взявшись побелевшими от усилия пальцами за спинку стула, отец Егорий слушал, как, шурша, кружат за дверью по выметенному ковру босые ноги.

Высокий хрипловатый голос пропел неразборчиво. И оборвал песню, когда в топке громко щелкнуло горящее дерево. Звук оборвался, но Игорь Саввич знал: некто стоит прямо напротив неплотно прикрытой двери.

Отец Егорий шевельнулся, нечаянно коснулся ногой горячей печной кладки…

И тут дверь распахнулась.

Высоченная, в рост самого Игоря Саввича, девица, обернутая в серую пушистую шаль, возникла в проеме. Воздух на кухне шевельнулся, смешиваясь с холодным, из гостиной. Девица плавно и быстро вышла на середину кухни, под яркую лампочку с матовым абажуром-тарелкой. Длинная, черная, в крупных красных розах юбка полыхнула вокруг ног девицы шелковой волной и опала.