Я исчезну во тьме. Дело об «Убийце из Золотого штата»

Он был молод, чуть за двадцать, с суетливыми движениями и детским, напоминавшим эльфа лицом. Человек указал на пешеходный мостик через речушку в двухстах футах от того места на Беркли-роуд в Голете, где они стояли. Они с его собакой Кимо пришли вон оттуда, объяснил он. Кимо был спущен с поводка, хозяин неторопливо шел, отстав от собаки. Голета – в основном спальные районы с репутацией безопасных, даже скучных, но все равно мало кто бродит возле реки Сан-Хосе-Крик в одиночку поздно вечером. Узкая речная долина извилисто спускается с поросших чапаралем гор к востоку от города, по берегам растут огромные, раскидистые деревья – платаны, ольха и эвкалипты с их сморщенной, тонкой, как бумага, корой, как будто изодранной когтями. Там нет света, а единственные звуки – топот и шорох невидимой живности, снующей в поисках пищи.

Но Кимо – крупный пес, прирожденный охранник, помесь немецкой овчарки и аляскинского маламута весом 120 фунтов. Его хозяину и в голову не могло прийти, что с Кимо может что-нибудь случиться. Перейдя по пешеходному мостику на сторону жилого района, он увидел, как Кимо метнулся в проулок между домами Линды и ее соседей. Должно быть, там находилось то, что привлекло внимание пса. Кимо был любопытным. С того места, где находился мужчина, квартал 5400 по Беркли-роуд казался тихим. Вплоть до 60-х годов XX века Голета выглядела как сплошные рощи грецкого ореха и плантации лимонов, и кое-где, особенно вблизи реки, легко было представить себе, какой она была раньше – без рева двигателей и гула электроники, лишь покров темноты, приглушающей звуки, да россыпь огоньков в окнах одноэтажных фермерских домов. Доска для серфинга на крыше микроавтобуса «Фольксваген» на чьей-то подъездной дорожке служила единственным напоминанием о том, что дело происходит в предместье одного из городков Южной Калифорнии ранней осенью 1979 года.

Пронзительный визг разорвал тишину. Через несколько секунд вновь появился Кимо, неверным шагом добрел до хозяина по тротуару и упал к его ногам. Мужчина перевернул пса. Из длинной раны у него на животе сочилась кровь.

Кимо выжил. После лихорадочных метаний, постучав в двери нескольких соседних домов, его хозяин наконец нашел телефон и вызвал помощь. Ветеринары наложили на рану семьдесят стежков, шрам растянулся от грудины до самого низа живота. Но хозяин по-прежнему гадал, откуда взялась рана. Линда поняла его. Работа могла подождать. Позвав на помощь ближайшего соседа, они втроем внимательно осмотрели боковые и задние дворы в поисках острых предметов вроде ножа от газонокосилки или обломка штакетника, о который могла пораниться собака. Но ничего не нашли. Еще одной странностью стал залитый водой газон перед домом Линды. Примерно в то же время, как поранился Кимо, кто-то, видимо, открыл кран с надетым на него шлангом и оставил воду течь.

Линда так и не узнала, как зовут хозяина собаки. Он вежливо поблагодарил ее и ушел. Вскоре она забыла об этом случае и не вспоминала до тех пор, пока другой мужчина не подошел к ней возле ее дома в июле 1981 года – тоже с вопросом. За полтора года, прошедших с тех пор, как пострадал Кимо, многое изменилось. Желтую ленту, какой отмечают место преступления, в окрестностях видели трижды – редкость для такого крохотного района, площадью менее двух квадратных миль, и настолько уютного, что даже помощники шерифа добродушно называли местных подростков, которых регулярно ловили на плантациях авокадо за курением травки, «красноглазой бандой».

Это была территория округа Санта-Барбара, место, где располагалось принадлежащее президенту Рейгану ранчо площадью 688 акров, а также популярное место отдыха состоятельных дилетантов, интересующихся культурой хиппи, где можно было весь день носить резиновые шлепанцы, или ломать комедию на инсценированном родео, или любоваться имеющей историческую ценность и бережно сохраняемой испанской архитектурой, не испорченной кричаще-яркими рекламными щитами (запрета на них удалось добиться после многолетней кампании, которую возглавили эстетически настроенные общественные деятели). С 1950 по 1991 год единственными местами остановки на шоссе номер 101 на протяжении 435 миль от Лос-Анджелеса до Сан-Франциско были четыре светофора в Санта-Барбаре. Их наличие объяснялось (тут каждый мог выбрать версию по своему вкусу) опасениями местных, что автомобильные развязки закроют от них панораму океана, или тем, что они желали залучить туристов в местные магазины, или же просто считали, что люди должны остановиться и понаблюдать, как течет жизнь, а разве найдется для этой цели место лучше, чем Санта-Барбара, американская Ривьера, раскинувшаяся между скалистой горной цепью и Тихим океаном? Кому не захочется постоять на красный сигнал светофора в раю? В конце концов выяснилось, что никому. Аварий случалось множество, по выходным транспорт создавал пробки, загрязнение от машин, стоящих с включенным двигателем, достигло огромных масштабов.